Panacea (СИ)

Что он сможет исправить теперь, сможет ли Тэхён простить его – неизвестно, и Чонгук тоже не решается предположить. Ему нужно внести ясность о своем прошлом, и он спросил о том, как же вышло, что некто из Квин избрал его мать. Намджун рассказал о настоящем отце Чонгука, пришлом страннике и бурном романе, о том, что мать Чонгука сбежала с мужем из родного города отнюдь не из желания уберечь своё дитя от участи Альфы, а потому, что её избрал один из Ведающих в то время, как она уже была помолвлена. И из страха, что позор от зачатия вне брака расползется по городу, она пыталась защитить ребенка от наказания. Незаконнорождённый Альфа не принимается стаей, более того – становится изгоем.

— Волк, который воспитал тебя, не оставил любимую женщину, смог поставить интересы семьи выше интересов клана, — восторженно добавил Намджун. — Чьим бы сыном ты ни был, он не отвернулся от вас. Хотя, надо заметить, что внешностью ты получился вылитый отец.

— Ты его знал? — Чонгук потер занывшие виски: этого разговора чересчур много, не ночь, а обжигающий костер откровений.

— Знал и знаю. Он один из тех, кто против нас, но это не Сокджин.

— От этого не легче, — покачал головой вожак. — Ты говорил, что ящик уже бесполезен, так с чего нам бояться Ведающих? Своих им не воскресить. Шах и мат, нет?

— Нет. Если им удастся взять под контроль нареченных, а в данном случае Юнги и Тэхёна, то я вынужден признать, что они получат гораздо большее, нежели хотели. Попробую объяснить проще, — Намджун взял прутик и нарисовал на снегу кружок, поделил напополам. — Вся магия основана на равноценном обмене. Сколько берешь – столько должен и отдать. И когда основу заклинания составляет «икс», то этим же «икс» оно и нейтрализуется. Аэстой я лишь приостановил действо, и не могу точно сказать, когда нас вновь накроет несчастьями. Заклинание, которое копит силу, возможно отменить лишь тем же, на чем оно и основано.

— Ребенком?

Они переглянулись, и у Чонгука на секунду совершенно по-детски округлились глаза, сердце его заскрипело под ребрами, заставило сглотнуть и сделать лишний вздох. Ответ на его немой вопрос мельком проявился у Намджуна на посерьезневшем мрачном лице.

— Вот только появись у них этот ребенок, и они получат представителя ожидаемой особой расы, а там, глядишь, смогут с его помощью управлять и катастрофами. Чтобы построить нечто новое, как известно, нужно разрушить старое. А значит, стереть в порошок и волков, и людей. А выживших, пригодных – преображать.

— Так их изначальная цель вовсе не воскрешение! — всполошился Чон, поднявшись, чертыхнулся. — Чокнутые. Правда, я не понимаю, как… — он покраснел и запнулся. — Как у мужчины может быть…

Смутившегося вожака бросило в жар, и Намджун заговорил успокаивающе.

— Всего один-единственный раз брачная ночь после инициации вяжет Альфу и Альтару, всего один раз, чтобы замкнуть заклинание. Раньше у нас такого не получалось, но вы с Тэхёном вышли в самом деле идеальными. Да ты не бойся. Оно только звучит страшно, представить трудно, а в действительности должно быть красиво. Всё это по срокам и сути немного отличается от человеческого.

Стало светать, но щеки Чонгука зарозовели не оттого, внутри потеплело. Он заулыбался неведомо чему, затем взглянул поодаль, и немедленно распрощался с улыбкой. Там поднималась черная завеса, и на душе разрасталась тревога.

***

Припудренные сажей, вымотавшиеся, они остановились только к полудню, чтобы Юнги смог немного отдохнуть. Тэхён долго всматривался в небо, успокаиваясь на морозном воздухе, но никак не выметались из его головы увиденные наяву кошмары.

— Что бы на это сказала бабушка? «Соломенная ты голова»? — он прижал руки к груди и беззвучно рассмеялся, но так странно и бесцветно, что у Юнги похолодела спина.

— Пока за нами нет погони, — сказал он, озираясь и прислушиваясь.

— А куда мы бежим, Юнги? — Тэ повернулся к нему, изогнув бровь в мучительной гримасе. — И от кого? Если бы нас хотели найти - уже разыскали бы. Сокджин не из того разряда, чтобы путаться в пространстве.

— Думаешь, нас отпустили восвояси, чтобы понаблюдать?

— Да откуда мне знать! — и отмахнулся, пихнув спутника в грудь.

Конечно, он устал от потрясений, готов ссыпать на Юнги волны бессильного гнева. И он будет прав, есть за что. Терпение Юнги, его отзывчивость и забота оттеняются случившимся, тем более, Тэхёну неловко, что чужой Альфа пропитался его теплом, слезами, потом, что он видел его таким слабым.

— Прости, если обидел. Я не держу на тебя зла, — спустя полчаса смягчился Тэхён, ступая рядом и позволяя Юнги подать руку, чтобы перейти через ствол обвалившегося дерева. — Мы оба – заложники обстоятельств. И несмотря на это, ты подарил мне свободу, хотя мог бы воспользоваться еще тогда, когда я пребывал в забвении, и ни о чем не жалеть.