Panacea (СИ)

Чтобы бежать быстрее, Юнги обратился, и Тэхёну не оставалось ничего, кроме как послушно держаться за него, снова спасителя и не принятого одиночку. Пожар сбил Сокджина с толку, и Юнги предположил, что у них есть хотя бы полчаса на то, чтобы скрыться и уйти из-под его слежки.

Пожар утих так же быстро, как и начался, будто кто-то захлопнул устье печи, и не стало ни разрушений, ни умерщвляющего пыла. Тэхён через силу обернулся, и грудь его заходила ходуном, комок горечи и скорби осел в глотке. Позади тлело пепелище, жалкое зрелище после кипящей жизнью деревни, позади замерзали лишившиеся крова люди, в безропотном отчаянии возвращающиеся к закоптившимся порогам.

Вперемешку со снегом с небес падала сама чернота, ниспадая крупицами, и Тэхён, болтаясь на волчьем загривке, ловил ее пальцами и плакал, плакал, как никогда, судорожно дыша и всхлипывая.

Ему больше некуда возвращаться.

***

Пролито немало крови, бранное поле не знает пощады. Колоссальные потери, первые весточки о том, что люди охотятся и на людей, подозревая их в пособничестве врагу или бездействии, приравненном к предательству родины. Но и посреди хаоса остаются те, кто тяготеет к миру и порядку, начинает уставать и искать пути отхода.

Потрескивает хилый костерок, отплясывая искорками в сумеречную длань. Стая притихла и поджала хвосты: по всему континенту маги передавали раскатистую речь Альфы. Вожак высказался о невозможном, но никто не выступил против, не послышалось и возгласа недовольства. И только Чимин громко откашлялся, слегка коснувшись плеча Чонгука.

— Ты уверен?

— Уверен. С этого дня мы не станем драться, как волки, — повторил Чонгук, повышая голос, прохаживаясь перед слушателями по кругу. — И это не значит, что мы отрицаем свою сущность, напротив – не опускаемся до того уровня, до какого пришлось опуститься людям, ведомым алчностью и жаждой наживы, глупостью и безрассудством. Многие из нас владеют оружием, мы превосходим людей по силе даже в этом обличье. Я знаю, что многие из вас не согласны, что вам приходится переступать гордость и многолетние принципы, идя за мной по закону крови. Доверьтесь мне и моему чутью. Чтобы эта война завершилась – нам важно не только воссоединение двоих, но всех. Я хочу поднять наше племя, возродить нас из пепла!

Для многих стало неожиданностью открытое появление Ночных, ушедших в тень забвения и ставших героями легенд. Явившийся из их числа Альфа всё еще наводит на кого-то праведный страх. Впрочем, он не пользуется привилегиями сполна, не манипулирует, хотя мог бы. Тем и вызывает доверие сверх кровной преданности.

После совета Чонгук остался разделить с собратьями ужин, а Чимин сел поодаль на бревнышко к Хосоку и приобнял. Он теперь не знает, как на него посмотреть без подтекста, о котором с надрывом кричит внутри каждая клеточка, а Хосок греется, замерев, прислушивается к их обоюдному бешеному сердцебиению. Скромно взглянув, он прикладывается губами к его шее и подгоняет томительное желание, и ломит его не меньше. Они потянулись друг к другу, скрещивая пальцы, соприкоснулись губами, Чим приник с захватывающей жадностью, и Хосок тихонько застонал, соскальзывая ладонью по бедру волка. Поцелуй теряет невинность, увлажняя губы, отрезая их от шумного мира вокруг…

Как вдруг на плечи им ложится по руке, и между втискивается не кто иной, как Намджун:

— Дайте-как старику присесть, молодежь.

Хосок смутился, спрятав глаза. Чим хотел было возмутиться, но, повернувшись в сторону, куда кивком указал Намджун, стушевался. Чонгук смотрел на них с едва скрываемой болью в примеси обиды и злости, закусив щеку. Ему не просто плохо без Тэхёна, он без него не может.

— Вот-вот, не развратничайте, не дразните, — приговорил Намджун и, показушно кряхтя, отправился бродить.

— Эй! — не сдержался Чимин, кидая ему в спину хворостинку. — А сидеть уже передумал?!

— Да жарко между вами, не могу, — подколол старец и захохотал.

Однако же, обычные объятия не возбраняются и чужих аппетитов не распаляют, а потому Чимин безнаказанно просидел с Хосоком весь вечер.

Неусыпным бдением заняты постовые. И Чонгук, которого Намджун находит посреди ночи меж кедров, задумчиво глядящим на луну.

— Мы уже близко, — сказал Намджун, подходя. — А ты бы хоть сейчас рванул, если бы не обязанность блюсти порядки.

— Всё-то ты знаешь, — горько усмехнулся Чонгук. Да, он уже чувствует Тэхёна, но спешить не стоит, когда рядом с ним некто из Квин, а здесь уставшие волки. — Ты с самого начала от меня что-то утаиваешь, я прав?

Чутье его обострилось значительно. Намджун хмыкнул, постелил на плоский камень прихваченный плед и приготовился к долгой ночной беседе. Чонгук услышал диковинную историю, сравнил со своими знаниями и ощущениями, выразил недоверие лишь после того, как Намджун закончил говорить.

— Боги…? — вскинул он брови. — Вроде того, они нас создали? Хороши же высшие существа, коли спустились вниз.