Panacea (СИ)

— Что ты сказал? — он откинул меч.

— Чонгук, стой, — Юнги ухватил его за руку, но был отвергнут.

— Я сказал, иди сюда, выродок, и посмотри, какая мощь досталась мне от твоего папочки, заделавшего тебя в момент, когда мамочка была замужем. Мамочка - шлюха, как ни крути.

Около минуты сдерживаемого гнева. Весь кошмар в том, что Джин не лгал, но преподносил так, что точка кипения достигла предела. Не успел Юнги и глазом моргнуть, как два волка сцепились в яростной схватке.

Тогда Юнги понял, что должен действовать на опережение, чего бы ему это ни стоило. Он отправился к Намджуну, доставил его до Тэхёна, пока Альфы, охваченные презрением, рвали друг друга на части. Юнги видел, как Намджун готовит какой-то сеанс, и чудовища не настигают их, точно натыкаясь на преграды. Старик попросил Юнги любой ценой не допустить, чтобы его прервали.

— Хосок? Рад тебя слышать, — заговорил Нам, поджигая руны. — Времени в обрез.

Полуволк удивленно следил за манипуляциями мага, затем снова вгляделся в то, как секлись сородичи и вскрикнул секундой позже, чем Чонгука отбросило вдаль, и он подвернул лапу, неудачно приземлившись. Не обязанный вклиниваться, Юнги перенял внимание Сокджина на себя. Джин не считал его за достойного противника, а потому нашел уместным позабавиться. Зато это дало фору Чонгуку, и в какой-то считанный миг, когда Юнги откидывало ближе к Намджуну, случилось что-то особенное.

Обращение. Джин напоролся на поднятый меч, вскинув лапы, но при этом плотно сжимая в пасти всё левое плечо Чонгука, грудь, бок. Он почти взял его на зубок, выпуская кровь и истекая сам.

Исполненный долг. Оправданная месть. За отца, который научил его держать меч и за того отца, благодаря которому он появился на свет. И за самую лучшую мать на свете.

…Чонгук терял сознание. Юнги мчался к нему, чтобы высвободить, а Намджун всё еще был занят. Покрываясь мурашками, Юнги не знал, что делать, и дал ему своей крови, уповая на чудо.

***

Река. Бесконечная река начиналась с высокого водопада и несла зеркальные воды до самого горизонта. Тэхён стоял на обрыве, в траве по пояс, и наблюдал за слоистыми облаками, ползущими друг за другом в ленивой погоне.

Он спустился к воде, чтобы зачерпнуть прохладу руками и испил немного. Свежо. Полоса леса на другом берегу приветливо защебетала птичьим хором. Тэхён увидел своё отражение и заметил, что обнажен, движений его не стесняла никакая одежда, а дышалось восхитительно легко. Начинался новый день, один из многих сотен.

Он прогуливался вдоль берега, попутно собирая цветы, и плёл венок, сажал на длинные пальцы бабочек и ни о чем не заботился, не испытывая ни нужды, ни жажды, ни голода.

Путь всё не кончался, отдаляясь и не меняясь по сути. И тут откуда-то со стороны раздался зов. Кроткий и приглушенный, он обретал звучность постепенно, разматывая волнение, точно на шелковых ниточках. Тэхён обмер и пригляделся, приставив ладонь ко лбу: с другого берега на него смотрел мужчина. Нагой и ослепительно красивый, он звал его по имени. Зардевшись, Тэхён забежал за дерево и выглянул из-за ствола из чистого любопытства.

Мужчина продолжал взывать к нему.

— А кто ты? — спросил Тэхён.

— Ч… — и ветер унёс его голос.

Пришлось выбраться из-за укрытия и войти в воду, приблизиться. Тот некто сделал то же самое, и Тэхён счел, что он достаточно умён, чтобы быть ему под стать. Наверное, он интересный, к нему стоит подобраться.

Раньше думалось, что река глубокая и вплавь одолеть её крайне трудно, но вот вода всего лишь по грудь и не выше, и Тэхёна берут за руки, целуя в костяшки, ластясь к его ладоням.

В животе сдули тысячу одуванчиков. Тэхёну щекотно, приятно и непонятно, можно ли быть еще ближе, прижаться теснее. В конце концов, он вспомнил его имя сам, влился в объятия и выдохнул:

— Чонгук. Я помню.

Их губы соприкоснулись, и Тэхён почти замурлыкал.

Вкусно.

— Пойдем? — Чонгук обхватил его и надавил на плечи, опуская ниже.

Они падали в воду, держась за руки, и Тэхён не нуждался в воздухе. Он дышал Чонгуком, а тот наполнял лёгкие им. И нельзя сказать, что они захлебнулись, опускаясь на дно, нельзя сказать, что умерли, обмениваясь взглядами под толщей медленно меркнущего солнечного света. Тэхён просто знал, что любит его, и ничего другого ему не надо. И раз Чонгук пришел за ним в такую даль, значит, это взаимно.

….И берега сорвались вниз, будто картина с порванного холста.

***

Тучи прорежены ровно вполовину, получились воздушные берега. Так странно. Юнги, оттащивший Чонгука ближе к действу, смотрел в небо какое-то время и заметил, как рассеивается чернота. Вот и закончил Намджун, выглядящий отощавшим и избитым. Где-нибудь в подземном городе засыпал некто Хосок. После безумной сечи люди, прикрывавшие волков и волки, прикрывавшие людей, побросали оружие, озираясь на горы жертв, и главы государств решили, что все навоевались вдоволь.

…Стигмы распутали Тэхёна, растаяв на солнце, и он упал Юнги на руки.

Совсем немного постоять так, прижав его к себе, совсем немного позволить себе улыбнуться его возвращению, теплу, запаху. Тэ очнулся и чуть отстранился.