Паноптикум

Лежа в спальнике, Горемыка думал о своей жизни, думал он и о том, что прозвище, которым наградил его Жук при встрече, как нельзя лучше отражало суть его личности. И как этот Жук смог так быстро, можно сказать с первого взгляда, понять это? Ответа Горемыка не знал. Жук сказал ему, что не хочет знать настоящего имени своего спутника, также он потребовал называть и себя по прозвищу, а своего имени не сказал. Дело тут было в том, что то, чем они занимались, считалось преступлением, ведь они проникли на охраняемую военными территорию, в которой творится черт пойми что. Но Горемыка чувствовал, что дело не только в этом. Перед тем как решиться на это опасное путешествие, он перечитал огромное количество материала в интернете о Полигоне и знал, что у тех, кто туда часто ходит (их принято было называть «искателями»), есть такое суеверие — не называть своих имен тем, с кем они вместе отправляются в поход, а также не использовать имена на территории самого Полигона. В интернете вообще было очень много всего про Полигон: документальные фильмы, публицистические и исследовательские работы, целая гора форумов, посвященных этому явлению. За десять лет, что Полигон существовал, появились разнообразные секты, в каждой из которых он трактовался по-разному, однако никто так и не мог объяснить, чем же был Полигон на самом деле. Некоторые даже считали, что никаких аномальных и таинственных явлений на Полигоне и нет, мол, это просто место, где военные проводят секретные исследования, и все в таком духе. Интересовались Полигоном и другие страны, особенно потому, что такое место появилось только в России. Однако великая и могучая держава не стремилась делиться с международной общественностью этой загадкой, что, безусловно, повлекло за собой целую лавину санкций. Мировая информационная сеть пестрила фотографиями и видеозаписями, по большей части поддельными, на которых были то какие-то мутанты, то странные образования, представляющие из себя футуристического вида строения, то еще что-нибудь такое, что не поддавалось какому-либо логическому и разумному объяснению.

На основе всего этого с завидной регулярностью появлялись новые конспирологические теории и статьи с заголовками по типу «Китайские ученые доказали, что Полигон — не что иное как результат экспериментов по созданию темной материи в лабораторных условиях» или «Десять причин, почему Полигон — это портал в Ад».

Но ведь Полигон не был порталом в Ад и не был он похож на… да ни на что он не был похож! Перед закрытыми глазами Горемыки мелькали колосья пшеницы, через которые они с Жуком весь день пробирались, как через джунгли. Один раз Горемыка даже заметил какого-то человека среди этих колосьев. Он увидел край его шляпы, но человек тут же пригнулся, скрывшись за спинами длинных стеблей.

— Эй, эй, ты! — окрикнул Горемыка незнакомца, — я видел тебя, видел твою шляпу.

Шуршание. Шуршание. ШУРШАНИЕ.

Горемыке стало плохо, к горлу подкатил холодный и вязкий ком, а перед глазами потемнело.

Горемыка спал беспокойно, и снилось ему, что он ищет человека в шляпе в огромном поле пшеницы, а колосья закручиваются вокруг его лодыжек и запястий, пытаются его поймать.

Глава 2

С утра они пьют кофе из эмалированных кружек. Жук молчит и открывает рот лишь для очередного глотка кофе либо для того, чтобы выдохнуть в немного прохладный после ночи воздух облачко сигаретного дыма. Горемыка, правда, особо и не пытается завязать разговор, так как в голове у него как-то пусто, точнее, даже не пусто, а словно ватой череп забили. Мыслить тяжело, поэтому он и не старается о чем-либо думать. Ночь была непростой. Всю ночь его мучил один и тот же сон, заложником которого он оказался, к тому же Горемыка часто просыпался, но как бы не до конца, лежал какое-то время, изучая близорукими глазами потолок их убежища, а затем снова засыпал, проваливался через спальник, матрас и пол на поле пшеницы и увязал в его желтых лианах, в этих странных растениях, символах… ЗНАКАХ. Да, он видел эти знаки, знаки, которые были в полях, и знаки, которые были в людях. Это было еще до того, как он попал на Полигон. Горемыка видел знаки в людях с самого детства, он видел метки, которые оставляла на них судьба, метки, что были словно бы приколоты к их телам, как прикалывают ордена и медали солдатам на грудь.

Жук сказал собираться, готовиться к выходу. Горемыка принялся сворачивать спальник, а сам думал. Думал о людях и о существах, что этих самых людей изобрели, а теперь прилетели сюда, зашли к ним в гости проведать своих детей да спросить, как у них дела обстоят.

Ноги несли двух людей к центру Полигона. Все вокруг поросло диким бурьяном и амброзией. Заброшенные ангары и склады, останки мертвого совхоза, его древесно-металлический скелет, по которому ползал медленный ветер, обдувая каждый закуток и проулок уже нагревающимся воздухом.

— Какой следующий пункт назначения? — спросил Горемыка у Жука.

— Что? — тот полуобернулся к своему спутнику, лицо у него было такое, словно он думал о чем-то своем.