Паноптикум

Откровенно говоря, я ждал, что Феликс по крайней мере сочувственно кивнет головой, но он не кивнул, а только все сильнее и сильнее барабанил пальцами по столу, а затем, откинувшись в кресле, внезапно закричал: «Господин Верняк! Будьте добры, принесите сюда досье господина Даскала!» «Что такое? На меня здесь заведено досье?» — подумал я, и вы можете себе представить, как я был удивлен. Но не успел я сказать хоть слово, как Верняк уже выполнил приказание. Феликс водрузил на нос очки и начал читать своим заупокойным голосом, один звук которого бросает в дрожь: «1927 год — дано взаймы четыре тысячи пенгё, возвращено всего пятьсот пенгё. 1928 год — снова дано взаймы две тысячи, возвращено ноль. Шесть закладных квитанций, оставленных у меня в залог под выданный заем, в октябре 1931 года были мною отнесены в ломбард, вещи выкуплены и затем реализованы для возмещения убытков. 1932 год — дано взаймы пятьсот сорок пенгё. 1933 год — шестьсот двадцать. В 1935 году — четыреста шестьдесят семь пенгё…» И так далее, а всего на сумму пять тысяч триста семьдесят пять пенгё. Из этой суммы задолженности погашено в общей сложности две тысячи: в результате многочисленных напоминаний с моей стороны мне были переданы кольцо и серебряный столовый прибор на восемнадцать персон, оставленные твоей покойной матерью в наследство твоей жене. Все это здесь записано, и мне кажется, что в течение долгих лет я вел себя по отношению к тебе, как полагается доброму родственнику».

Феликс отдал господину Верняку досье и, переменив тему разговора, внезапно спросил: «Скажи откровенно, ты, может, думаешь, что я ворую деньги? Налоги растут изо дня в день, а прибыль становится все меньше, но это лишь одна сторона медали. Другая сторона…» Феликс был в своей стихии: он меня стыдил, упрекал в крахе торгового предприятия, говорил о коммерческой порядочности, честности, и все это таким укоризненным тоном — видела бы ты его в этот момент! — что мне страшно хотелось запустить чернильницу в его отвратительную голову. Но тут Феликс остановился и внезапно спросил: «Ну, и сколько ты получил от Гуго? Что? Сто пенгё? Если Гуго дает тебе сто пенгё, то мне надо было бы дать всего одно, но мне хочется, чтобы ты наконец понял, в чем разница между хорошим и плохим родственником…» Тут Феликс потянулся было к карману, затем рука его остановилась на полпути, переменила направление и взялась за телефонную трубку, однако перед тем, как снять ее с рычага, Феликс пристально посмотрел мне в глаза и повторил: «Значит, Гуго дал тебе сто пенгё? Гм…» Он стал набирать номер конторы Гуго и одновременно пояснил мне: «Я переговорю с Гуго по этому вопросу». Наконец Феликсу удалось дозвониться, и он сказал: «Приветствую тебя, дорогой мой! Прости, Гуго, за беспокойство, но здесь у меня сидит этот несчастный Иожи и уверяет, что ты дал ему сто пенгё. Ну так вот…» Не знаю, что сказал ему Гуго. Представления не имею! Но, должно быть, ответ его был очень короток и невероятно груб, так как лицо Феликса побагровело от изумления, он вытаращил глаза и, не промолвив ни слова, не попрощавшись даже, положил трубку на рычаг, потом погрузился в глубокое раздумье и только значительно позже все еще оторопело произнес: «Какая наглость говорить так с человеком только потому, что у него денег меньше, чем у тебя. Уму непостижимо!»

А я подумал, как удивительно устроен наш мир. Моему уму непостижимо то, что говорил Феликс, а уму Феликса — то, что говорил Гуго, и я уверен, что всем людям на свете непостижимо то, что говорят другие.

Господин Даскал сделал небольшую паузу. Он взял на вилку кусочек хлеба, чтобы собрать им соус с тарелки. Покончив с этим, он положил себе еще капусты. Все члены семьи, слушая господина Даскала, хором подтвердили, что «от этого просто с ума можно сойти» и наперебой скороговоркой сообщили, что каждый из них ответил бы на такой выпад. Только бабушка не поняла ни слова и опять спросила:

— А Феликс сколько дал?

Когда ей прокричали, что папа не дошел еще в своем рассказе до этого пункта, она успокоилась и стала поглощать капусту в поразительном для ее возраста количестве. Господин Даскал продолжил свой рассказ: