Пантанал и дети Ла-Манша

— Ты же знаешь, что тогда будет, — сказал начальник штаба. — Я понимаю, гендерное равноправие и толерантность, но между нами, Даррен, эта клуша ничего не понимает в военных вопросах. Пенни Портило умеет красить губы и знатно выпячивает сиськи перед телекамерами, но как военный министр она ноль без палочки, к тому же глупа и нерешительна как все бабы. Если мы доверим ей рулить ситуацией, то она запустит и заболтает вопрос до такой степени, что даже ее знаменитый минет не поможет ей избежать отставки. Да и черт бы с ней, но вместе с ней и нас с тобой погонят из Уайтхолла.

— Жестко ты с Портилло, — покачал головой Хауард.

— Я реалист! — скромно заметил Эйбрамсон. — Это не тот случай, Даррен, когда ситуацию можно пустить на самотек. Выступлениями по Би — Би — Си делу не поможешь. Пении может трясти сиськами сколь угодно, это делу это не поможет.

Он упомянул про сиськи два раза, подметил заместитель. Должно быть у шефа вынужденное воздержание.

— Как это ни прискорбно, придётся начать работать самим, — продолжил Эйбрамсон.

— Через голову министра? — поднял брови заместитель. — Она хоть и дура, но головы нам поотрывает. Это прямое нарушение протокола.

— Почему через голову? — ухмыльнулся Эйбрамсон. — План оперативных мероприятий лежит, как и положено в папочке, а папочка в секретариате министра. Скорее всего, он не дойдет до Пенни вовсе. На нем поставят штамп регистрации и отправят в архив.

— А нам большего и не надо!

— Схватываешь на лету, Даррен! Пора превратить Солсбери в один большой несгораемый сейф!

Солсбери. 25 ноября.

Отличный парень Роберт Майлз и принцесса, совершенно случайно получившая при рождении имя Фиби Уилкинсон всю ночь зависали в ночном баре «Чапи» на Милфорд — стрит. Бар оказался одним из самых жутких мест на земле. Он был полон мужланов, орущих и хлопающих друг друга по спине. Персонал проявил полную готовность хамить в ответ на матерные ругательства.

Роберт и Фиби ударно надирались крепким темным элем, который занюхивали кокаиновыми дорожками в сортире. Там же пытались заняться сексом, но Роберту не удалось обнаружить собственный член.

Поначалу они бегали в толчок закидываться вместе, потом Фиби куда — то потерялась. Из колонок гнилым бананом выдавливался гимн наркотикам в исполнении Fleetwood Mac:

  «Серебряной ложкой выкопай себе склеп.
  Вот дорожка твоя — бессердечная это попытка»[31]

.

В один из походов Майлз обнаружил, как рыжий мужик старательно мял сиськи Фиби Уилкинсон. Он вывел девушку в коридор и дал в глаз. Синяк вылепился знатный, как орден.

— Проси прощения, тварь! — орал Майлз.

На зов явились охранники и выставили его вон, напоследок навешав пендалей.

Фиби тащилась следом, канюча:

— Прости меня, Боб! Я все сделаю, чтобы сгладить свою вину!

И тут Майлз увидел красавчика. Родстер «Морган Аэро» стоял неприкаянный и только его и ждал. Он был слегка покоцанный, но все 4 колеса были на месте.

Фиби пыталась его остановить:

— Нас же посадят, Боб!

— Пусть сначала догонят, принцесса! — бахвалился Майлз.

Как выяснилось слишком поздно, никто их догонять даже не собирался.

Майлз поехал в наугад выбранном направлении и обнаружил себя на Уилтон — Роуд, федеральной трассе А — 30.

— Уилтон так Уилтон! Там тоже можно неслабо закинуться! — махнул рукой Боб.

Он и по жизни был такой. Беспечный ездок. Фиби обожала его. Мать ругалась, что Боб подсадил ее на порошок, но она просто дура.

Напраслину возводили на Боба, говоря, что он без плана в башке. План у него был всегда. Они с Фиби дружно нюхали порошок, когда не было, курили «афганку» — и не было случая, чтобы день прошел впустую и они не закинулись.

Часто планы Боба летели ко всем чертям, пару раз пришлось отсидеть в кутузке, а один раз их отловили в Камдене и обоим вдули по очереди, но это, так издержки.

План надраться в Уилтоне был всем хорош, только ему не суждено было сбыться с самого начала. На выезде из Солсбери заливший зенки Боб не заметил кучу земли, насыпанную прямо посредине дороги. Он нажал на тормоз, крутил баранку, с тем же успехом мог дуть слону в уши.

Родстер въехал в кучу боком, в кабину посыпались комья земли.

— И какому уроду пришла в дурную башку делать машины без верха? — негодовал Майлз.

— Ты ведь сам ее выбрал, Боб! — робко возразила Фиби.

— Это был риторический вопрос! — пояснил он. — Ты знаешь, что означает риторический, клуша?

Чтобы до нее дошло, влепил ей оплеуху. Она извинилась.

Боб буксовал долго, почти сжег диск сцепления, во всяком случае, воняло так сильно, что будто уже сжег. В конце концов ему удалось выехать.

— Копы! — взвизгнула Фиби.

Боже, глаза как у мыши, неприязненно подумал Боб.

— Не копы, а вояки! Им до нас нет дела! Сейчас я это докажу!

Дальше по дороге застыли танки, на которые по недосмотру забыли поставить пушки[32].

Солдат было как тараканов. По обочинам разворачивали палатки и тянули проволочные заграждения.

— Учения что ли? — протянул Майлз.

— ПРОЕЗД ЗАКРЫТ! НЕМЕДЛЕННО ПОВОРАЧИВАЙТЕ НАЗАД! — раздался усиленный мегафоном голос.