Парадокс Тесея

Сам Николай Васильевич, кстати говоря, был одет отнюдь не по-домашнему: в шикарное темно-зеленое двубортное пальто строгого военного кроя. На воротнике и лацканах лежал, поблескивая, нежный мех. Не соболь, естественно. Наверное, куница. Посмотри-ка. Все-таки сшил. Вот зачем его сюда понесло с утра пораньше – покрасоваться. Плечи вышли широкие, а голова-то с пролысинками – маленькая. Похож теперь на прямоугольный аптечный бутылек. Из-под шерстяной полы высовывались штрипки кальсонов и поношенные клетчатые тапки.

– Какая у нас тут вещь, – делано заахала Лидия Владимировна. Авось получит порцию восхищения и отстанет. – Боже мой, Николай Васильевич, да вы настоящий денди!

– Нравится? Правда нравится? – сосед крутился на месте, упиваясь комплиментами. – А посмотрите подклад! Японский шелк! – и, точно закоренелый эксгибиционист, распахнул полы, предъявив подштанники целиком вкупе с нечистой майкой.

– Щеголь! Глядишь, и невесту себе найдете, – ворковала Лидия Владимировна, бочком протискиваясь между соседом и переполненной с вечера мойкой. К ее облегчению, Николай Васильевич, слишком занятый обновой, не заметил в руках собеседницы увесистого свертка. Ничего-ничего, сейчас мы его отвлечем.

– А что у вас там на плече, ниточка из шва вылезла? – невинно поинтересовалась она.

Уловка подействовала. Николай Васильевич как ужаленный бросился рассматривать свое отражение в никелированной кастрюле. Лидия Владимировна устремилась в коридор.

– Я тут узнал вчера, – сообщил ей вдогонку сосед, поспешно обследовав плечи и ничего на них не обнаружив. – Семеныч, оказывается, дал согласие на продажу комнаты.

Пришлось вернуться.

– Токмо мы с вами и остались. А я не знаю, раз большинство согласны… Может, и нам… – промямлил он.

– Николай Васильевич, – сурово произнесла Лидия Владимировна, отчеканив в имени-отчестве каждый слог, – об этом не может быть и речи. Поступайте как вам совесть позволяет, а я отсюда уеду исключительно вперед ногами.

Сосед пожевал впалую щеку, кинул взгляд на кастрюлю. Одернул рукава, вытянулся по стойке смирно: хилая грудь колесом, пятки вместе, носки врозь.

– Тогда и я не соглашусь! – гаркнул, ловко прищелкнув тапками.

Откуда только голос взялся. И пальто у него весьма недурственное. Очень даже. И впору. Лидия Владимировна благосклонно кивнула и, снова похвалив обновку, уже искренне, удалилась к себе. А Николай Васильевич засел на кухне поджидать соседей. Хвастаться. Напрасно это он, чужого счастья здесь не любят. Позавидуют. Ну да ладно, сам разберется. Она и так безбожно опаздывает.

Лихой таксист пару раз заставил Лидию Владимировну схватиться за сердце, но привез ее в Басков переулок вовремя. Бизнесмен квартировал в элитном жилом комплексе, не столь давно построенном в центре города вместо корпусов лейб-гвардии первой Артиллерийской бригады Императорской армии. Дело было темное; сколько градозащитники ни возмущались, исторические здания с примыкавшими к ним гаражами разобрали и вывезли под предлогом «освобождения территории от мусора», а три года спустя воздвигли несусветные, во весь квартал, белокаменные палаты с подземным паркингом. Стиль неорусский (вернее сказать, новорусский): островерхие, как у терема, башенки-смотрильни, на фасаде жар-птицы и коньки-горбунки, большущий парадный двор, засаженный всяческими ландшафтными изысками и отделенный от улицы оградой. Эдак по-купечески – подобные дворы-курдонеры были популярны сто лет назад у владельцев доходных домов, поскольку позволяли подороже сдавать комнаты.

– О дворец отгрохали! Слыхали, скока тут квартирки стоят? От семидесяти мильонов, – осуждающе пробухтел водитель. Все-то знают эти таксисты.

Притормозил, обормот, прямо в луже, как теперь из машины прикажете вылезать? Пока Лидия Владимировна примерялась, какой раскорякой выгнуться, чтобы перемахнуть через звонкое весеннее водополье и не выронить свертка, к ней подбежал молодой человек. Галантно подал руку, помог выбраться из такси, гикнул что-то водителю, хлопнул дверью – словно подстегнул своенравную лошадь. Ну все, сейчас грязью окатит со злости, испугалась Лидия Владимировна, но автомобиль медленно снялся с места, деликатно помигав поворотником.

Какой приятный молодой человек. И симпатичный. Даром что волосат, как сейчас, видимо, модно. Но все ухоженно – и пучок на голове аккуратный, и растительность на подбородке как по линеечке. Нос вздернутый; его обладатель до старости не потеряет мальчишеского обаяния. А двигается, двигается-то как! Ведет ее по тротуару, поддерживая, будто приму на сцене Мариинского театра. Pas chasse, pas de bourree. С переменой ног, без перемены ног. Дуэт Жизели и Альберта из второго акта.

– Молодой человек, а вы, случаем, не из балетных? – спросила Лидия Владимировна, невольно стараясь поизящнее переставлять сапожки.

Стесняется, касатик. Нет, ну до чего пригожий.

– Было такое. Но бросил. Способностей не хватило. Вам какой подъезд, давайте провожу? А, это сюда. Здесь обойдем, – предупредительный кавалер отвел ее от блескучей капели, приложил куда надо ключ и потянул на себя калитку.