Парадокс Тесея

Увидел в щелку между баками, как Нельсона со связанными за спиной руками потащили через двор. Странно, тот даже не противился, подумал еще Глеб, после чего сглотнул спазматически и чуть не вывернул наизнанку желудок на лежавшую перед ним коробку от пиццы в пятнах жира и засохшего соуса. Кто бы говорил. Стыд заставил его покинуть помойное убежище и короткими перебежками проследовать за незнакомцами. Нельсона тем временем уже втолкнули в самый обыкновенный серебристый «Пассат» – Глеб только и разглядел обритую макушку керамиста, перед тем как один из похитителей, высокий и смазливый молодчик, захлопнул пассажирскую дверь. Номера заляпаны. Порулили куда-то в южном направлении.

Глеб, которого от все возраставшей панической тревоги на пешем ходу потряхивало, как на телеге, добрался до дома и первым делом сиганул к письменному столу. «Звонилка», дешевый смартфон на андроиде (держать дорогой не имело смысла, на несогласованных акциях потерять или разбить – раз плюнуть). Непременный VPN, данные зашифрованы, на входе пин-код, но без биометрии. Это на случай, если при задержании изымут и попытаются силой получить доступ: прижать палец к сканеру или поднести экран к лицу. Внутри, впрочем, ничего лишнего, ни переписок, ни приложений. Защищенный мессенджер и номера адвокатов, которые он и без телефонной книжки помнил наизусть.

С правозащитниками-то Глеб и собирался проконсультироваться. Единственное логичное, рефлекторное практически действие. А больше и обратиться не к кому. Не к пенсионеркам же и девчонкам. Нет, их волновать не годится. Ежи, бабушка Галя, Лидия Владимировна, Лиля, Кира – все они, в особенности Лиля, должны были оставаться в счастливом неведении.

Юрист на горячей линии, к несчастью, помочь не сумел. «Друга вашего ведь не преследуют за его гражданскую позицию, – втолковывал Глебу устало. – Вот если б его задержали неправомерно… А раз вы стали очевидцем похищения, вам надо в полицию. Заявление подать. Принимают очно, по телефону, по почте электронной, через сайт, но рекомендую лично прийти в отделение. Вам тогда выдадут талон-уведомление с регистрационным номером, проще будет отслеживать. Инкогнито? Нельзя, не рассмотрят. Анонимное заявление о преступлении не может служить поводом для возбуждения уголовного дела. Ошибаться, намеренно или нет, в персональных данных тоже не советую…»

Следующие два собеседника талдычили то же самое – обращайтесь в полицию, по возможности очно. Нет, должен быть еще какой-нибудь способ. Журналисты? Они-то, пожалуй, подхватят историю о недобросовестных застройщиках, похитивших средь бела дня партизана-реставратора, готовый криминальный сюжет. Отдает желтизной, правда никаких фактов у Глеба нет, одни домыслы. Скандалы, интриги, расследования, так сказать. Серьезные медиа не возьмут, даже у Киры спрашивать не надо, сам знает. Соцсети? Пользователи в одночасье раскопают, что за особняк, и обнародуют адрес. Нельсон с Лилей просили этого не допускать ни при каких обстоятельствах, когда Глеб копирайтил для «жилетов». И вообще, по публичным каналам информация дойдет прямиком до городских властей. Прикроют реставрацию, если не похуже. А оперативникам про работы в особняке докладывать необязательно – все, что засвидетельствовал Глеб, свершилось на улице.

Делать нечего, надо идти. Глеб пинками погнал себя в ближайшее отделение. Едва не забыл паспорт, который, руководствуясь семнадцатым пунктом, «бережно хранил дома» (с собой Глеб носил ксерокопию – некоторые привычки не искоренить). Шагал кружным путем без малого минут двадцать. Как ни петлял, местные улочки неотвратимо приводили на Загородный. По малолетству Глеб путался в их очередности – Рузовская следует за Можайской? Или наоборот? А Серпуховская где? – и бабушка строго спрашивала: «Глеб, Разве Можно Верить Пустым Словам Балерин?». Топонимы Глеб с помощью мнемотехники выучил, но вот с балеринами по жизни как-то не задалось, поэтому получить однозначный ответ на волновавший с детства вопрос он так и не смог.

Мимо проехал, вибрируя, нервный трамвай. Справа выросла пожарная каланча, своим угрюмым, неприступным видом напоминавшая старинный форт. Дальше – пузатый и величавый Витебский вокзал. Согбенный Грибоедов на площади перед ТЮЗом. В одиннадцатом году у памятника митинговали против фальсификаций – в ту пору еще законно, с разрешением… «Где, укажите нам, отечества отцы, которых мы должны принять за образцы?» Ничего не изменилось, Александр Сергеевич, невесело усмехнулся Глеб. Грабительством богаты.

Он пересек голый, тронутый распутицей сквер, дошел до полицейского участка. Встал перед дверью с синей вывеской. Над ней колыхался, шлепая по стене, трехцветный флаг. Сердце заколотилось, Глеба кинуло из жара в холод. Он почувствовал, что потерял контроль над собственными пальцами, будто ему перерезали в локте какие-то полезные тесемки и он не в состоянии дотянуться до ручки. Глеб не верил людям за дверью. Они не найдут Нельсона. Не спасут.

И Глеб сдался во второй раз.