Парадокс Тесея

Крыть было нечем. Лиля пощелкала выключателем слабенького ночника, испытывая тупую, покорную усталость. На тумбочке завалялась пачка распечаток – присмотревшись, Лиля узнала устав «жилетов», очередная редакция, расширенная и дополненная… С полки на нее нацелил пластмассовый пистолет робот-трансформер, черно-желтый, как шмель. Шахматная доска, самолет, собранный из металлического, в дырочку, конструктора, грамоты Глеба со школьных олимпиад по русскому с седьмого по одиннадцатый класс в копеечных рамках. На стеклах – ни пылинки. Бабушка протирает. Удастся ли сегодня здесь нормально уснуть?

– Алло? Лиля? Ну что? – вернула ее к разговору Лидия Владимировна.

– Хорошо, – смирилась Лиля. – Завтра после работы сяду.

* * *

Означенное «завтра» не задалось с раннего утра, когда невыспавшаяся, перекормленная омлетом Лиля перед выходом на работу выяснила, что Глеб вздумал ее провожать и, соответственно, встречать. Возражений не принял – дескать, я же дома тебя не запираю. Это не гиперопека, а разумная мера безопасности. Тем более идти тут всего ничего – несколько кварталов. Вел ее, словно девочку в детский сад, то и дело подозрительно оглядывался через плечо, вертелся, как шальной шланг под напором воды. Каждую минуту начеку. Было бы смешно, если бы не было так грустно. Ладно хоть не наткнулись рядом с офисом на коллег. Прощаясь, Глеб взял у Лили список расходников и ключи от квартиры в Купчине. Неведение он переносил стоически (зачем им срочно понадобились кисти и краски, Нельсон ему не объяснил), Лиля бы лопнула от любопытства. Все-таки в характере Глебу не откажешь.

Рабочий день пролетел незаметно. Лиля с головой ухнула в проектную документацию. Зарисовывала по фотографиям шурфы и зондажи, параллельно осваивая на компьютере хитроумную архитектурную программу для моделирования. Давалось непросто – и так мозги на пределе, а еще уйма всяких мелочей. Не перепутать переговорку, где на четыре назначено совещание. Не забыть поздороваться с пробегающим мимо начальником, прытким жовиальным крепышом, похожим на зажженную шутиху.

За месяц, проведенный в «Студии», Лиля не вполне адаптировалась к гулкому опенспейсу в здании бывшей прядильной мануфактуры. Ей постоянно мерещилось, что вокруг происходит нечто, требующее ее внимания. Многое отвлекало: то ручка упадет у соседа и закатится под ноги, то сбоку заворчит, выплевывая бумагу, принтер, то ребята (среди которых, естественно, Дима Кирсанов) с хохотом разыграют в перерыве быструю партию в настольный футбол. Но Лиле нравилось. Это не в академии корпеть над заданиями Савелия Петровича, будто в келье. Там она по требованию искусствоведа ни с кем не общалась.

В шесть вечера Глеб, как и обещал, поджидал ее снаружи, на набережной. Пестренькие облака скользили в ту же сторону, что и Обводный канал, но сильно опережали ток воды, несущей сахаристые льдины куда-то к Балтийскому вокзалу. Неяркий предвечерний свет казался газовым, голубоватым. Доблестный дорожный патрульный, не жалея сил, размахивал полосатой палкой, да так усердно, что случайно зашвырнул ее на мостовую (чем не преминул воспользоваться водитель старенькой «Волги» и мстительно по ней проехался).

– Все привез и что надо купил. Положил в комнату, – отрапортовал Глеб. Запустил руку в свою почтальонского вида сумку. – Вот, возьми. Для самообороны. Себе я тоже такой приобрел.

Маленький красноголовый баллончик. Перцовый. Лиля со вздохом обратила глаза к бегущему небу.

– Да я ведь не знаю, как с ним обращаться.

– Ничего сложного, просто целься в лицо. Я свой держу наготове, – Глеб продемонстрировал алый аэрозольный клапан, оттопырив карман куртки.

– Ты чересчур радетельный.

Слово за слово, они опять стали спорить, где та грань, за которой заканчивается осторожность и начинается паранойя. Бодались до самой квартиры. Одно хорошо – зная, что Лиле нужно сосредоточиться, Глеб с порога купировал хлебосольный энтузиазм Галины Михайловны. Увлек бабку на кухню со словами:

– Лиле надо поработать. А ты мне обещала рассказать про Курехина в «Сайгоне». Кстати… – Глеб повернулся к Лиле, которая еще не успела улизнуть из коридора в комнату. – Будешь фирменный бабушкин кофе? Покрепче, м?

Она с благодарностью кивнула.

– А как же покушать? – возмутилась Галина Михайловна, вооружившись внушительной поварешкой.

Только не это.

– Бабуль, я ей принесу, если захочет. Давай лучше чаю тебе налью, – Глеб мягко оттеснил Галину Михайловну вглубь кухни и забрал у нее половник. Навис над плитой, звякнул крышкой кастрюли. – Ой, горячо. Что тут у нас? Ммм, рассольник. Как вкусно.

Лиля волей-неволей оттаяла. Всем бы такого внука. И друга.