Парадокс Тесея

Свой художественный инвентарь – круглые и плоские кисти, мастихины, заляпанные тубы с красками, картонку, служившую палитрой, бутыль разбавителя, масленку – она обнаружила в комнате на Глебовом письменном столе, застеленном защиты ради пожелтевшей душевой занавеской. Фартук, складной этюдник и два магазинных холста на подрамниках в цветастой вакуумной упаковке ожидали на кровати. Качество натяжения на покупных оставляет желать лучшего. Бог с ним, не шедевр же ей писать. Конечно, будь у нее больше времени, Лиля сама бы подготовила основу, однако сроки поджимают, а работу еще надо худо-бедно просушить. Вообще-то масляные краски до полного затвердевания сохнут месяцами (поверхность полимеризуется обманчиво быстро, но внутри – словно нуга в шоколадной конфете). Повезло, что Прыгин, подобно другим авангардистам, часто писал прямо по негрунтованному холсту и, самое важное, мазок у него совсем не плотный, почти прозрачный. Для ускоренной просушки и состаривания, как учил Савелий Петрович, надо чередовать температурные режимы. Можно подержать у распахнутой, дышащей пирогами духовки Галины Михайловны, потом вынести балкон.

Дверь приоткрылась. Глеб просунул лохматую голову в щель:

– Не отвлекаю?

Получив отрицательный ответ, втиснулся в комнату с крошечной чашкой, буйно источавшей кофейный аромат. От первого глотка у Лили глаза полезли на лоб и зашумело в ушах. Для нее, пожалуй, излишне крепко. И горько. В это время Глеб нырнул куда-то между балконной дверью и кроватью. Извлек пакет.

– Я еще прихватил эти штуки. Не знал, нужны ли.

Эскизы, висевшие у нее дома в изголовье.

– Молодец! – обрадовалась Лиля. – Я забыла про них. Очень нужны.

– А это, – Глеб аккуратно подцепил из вороха набросков желтый стикер и улыбнулся, – Ежи написала.

– Не, я нашла его на улице. На водосточную трубу кто-то прилепил.

Глеб хмыкнул с загадочным видом и вышел в коридор. Лиля установила этюдник, распаковала основу, глянула с сомнением на чистый холст. Отложила. Вырвала лист из альбома. Лучше потренироваться на бумаге. Как там они с Лидией Владимировной в свое время переизобретали лепнину? Вытащить типовые элементы, скомпилировать, уповая на выученные приемы и насмотренность. Лиля воскресила в памяти прыгинские сюжеты, все его жанровые сценки, изученные вдоль и поперек при работе над копией: нищих у церковных ворот, кабацких пьянчужек, ярмарочных мужичков. Взяла карандаш, набросала эскиз городской площади. Не то. Не страшно, попробуем снова. Вырвала следующий лист.

Что мог бы написать Прыгин, какой сюжет? Да еще и чтобы датировать картину не ранее чем тысяча девятьсот пятнадцатым, то есть уже после смерти супруги. Карандаш, который грызла Лиля, расщепился под зубом, она еле отплевалась. Простой ответ – солдатский быт, фронтовые сцены Первой мировой, но вроде Прыгина не призывали. Лиля проверила в интернете – верно, не воевал. Известно только, что в начале шестнадцатого он перебрался из Петрограда в Первопрестольную по приглашению московского головы. Какие настроения были тогда в двух городах?

Лиля опять полезла в онлайн-энциклопедию. Кризис самодержавия, военные потери, перебои с продовольствием, Распутин. Недовольство монархией растет, в Думе формируется Прогрессивный блок, появляются Городской и Земский союзы; одновременно с созданием легальных структур, критикующих власть, буржуазная оппозиция вынашивает замысел государственного переворота и устранения царя. Представители либеральной оппозиции собираются на тайных заседаниях в купеческих квартирах…

Прошло три часа, а ничего путного из этого так и не вышло. Рука автоматически воспроизводила характерные танцующие линии, но утомленный мозг пребывал в состоянии какой-то острой когнитивной перегрузки. Подвис, как перегревшийся компьютер, не мог сгенерировать вразумительный образ, выстроить композицию. Вместо тонких выразительных штрихов и завитков подсовывал подробности минувшего рабочего дня: чертежи шурфов и зондажей с привязкой к нулевке, пересуды про возможный выигрыш крупного тендера, кожаный шнурок в расстегнутом вороте мужской рубашки… Лиля даже глотнула остывший фирменный кофе в надежде, что неописуемая бескомпромиссная крепость ее встряхнет. Напрасно – стало только хуже. И как тут работать? В комнате ни света, ни воздуха. Промучилась, клюя носом и попусту марая бумагу, до полуночи, пока ее окончательно не сморил сон.

* * *

Наутро сценарий повторился с раздражающим постоянством заевшей пластинки – и недосып, и основательный завтрак (оладьи с морошковым вареньем), и проводы на работу. А дальше случилось нечто непредвиденное и, надо полагать, неминуемое. Глеб все топтался у дверей офиса, долдонил какие-то нудные инструкции, когда Лиля почувствовала прикосновение у себя на плече. Глеб среагировал молниеносно: выкинул из кармана руку, нажал на кнопку. Завопив, уронил баллончик – порывистый ветер бросил слезоточивый газ ему в лицо.

– Ну, Подольская, у тебя и ревнивый молодой человек, – обескураженно произнес Дима Кирсанов, защищаясь локтем.