Парадокс Тесея

– Да все у него будет хорошо, – вельможно приподняв густые брови, доцент посмотрел куда-то наверх, где висел на манер люстры макет миниатюрного дирижабля. – Митя не пропадет. Вы будто не знаете таких обаятельных разгильдяев? Самая живучая порода. Их всегда кто-нибудь да выручает. Существуют взаймы, за чей-то счет, безо всякой ответственности. Без прошлого и будущего. Дразнят судьбу, в полной уверенности, что бессмертны. Может, хоть повзрослеет… – бросил он, отодвигаясь от стола с явным намерением уйти.

Пора бы прибегнуть к решающему аргументу, да только молния как нарочно зажевала краешек подкладки.

– О репутации подумайте! – призвала Лидия Владимировна, истязая сумку. – Ваша теория несостоятельна, Евсеева не писала за Прыгина полотна. У меня есть доказательство! Сейчас, сейчас… ну!

В отчаянии она вцепилась в замочек, рванула. Молния хрустнула и разошлась.

– Узнаете? – Лидия Владимировна кинула брошюру на стол. – Этой картиной владел мой дед. Она пятнадцатого года, тут черным по белому написано. Нечего упираться. Мне не в тягость навестить вашего издателя и дополнить список использованной литературы к монографии.

Савелий выпятил лиловую губу. Отстранился от книжицы с величественной брезгливостью, точно перед ним положили что-то непотребное, оскорблявшее взор.

– Ваш так называемый источник сам по себе не доказательство. Без полотна это просто сноска на полях моей работы, – он вынул из пиджачного кармана гигиеническую помаду и жирно смазал потрескавшиеся губы, заехав за уголок.

– И что, вы так и собираетесь бегать с картиной? Скрываться до конца жизни? Кстати, на таможенника, которого вы нашли через Ленку, не рассчитывайте.

– А мне, может, это уже не актуально.

– Вот! – Лидия Владимировна хватила ладонями по столу. – Еще не поздно все исправить. Да, в вашей теории есть принципиальная ошибка, но на самом деле книгу по-прежнему можно издать. Ваши исследования весьма убедительно показывают, что влияние Евсеевой на Прыгина было достаточно велико. Этого никто не отменяет! Евсеева и вправду во многих отношениях создала мужу имя. Сама она только кисть в руки не брала, что, конечно, делает монографию менее… ммм… сенсационной, но…

– Не нужно меня убеждать, – утомленно сомкнув веки, изрек искусствовед. Ему, вероятно, до смерти надоел разговор. – Не тратьте время и силы. Ее больше нет.

Лидии Владимировне словно сыпанули колкого снежка за шиворот.

– Ее? Картины? Как?!

– Если вам угодно знать подробности, – ответил негодяй с отсутствующим выражением брехливой морды, – я поместил холст в ванную. Нанес промышленную смывку для масляной краски, подержал под полиэтиленом. А потом взял шпатель…

Будто мощная многотонная лавина, рокоча, низверглась с горы и накрыла Лидию Владимировну. Сбила с ног, сокрушила, закрутила, увлекла вниз по склону. Пронесла, ломая кости, вместе с деревьями и валунами к подножию гряды. Сковала, придавила толщей снега так, что непонятно, где земля, а где небо, – самой не выкопаться, не спастись. Темным эхом из ущелья отозвался голос Савелия, но вскоре смолк.

Шок схлынул мгновенно, как и наступил. Лидия Владимировна сидела за столом в одиночестве: искусствовед ушел. Коснулась брошюры – ревматические пальцы, иссохшая, как пергамент, кожа. Дряхлая, морщинистая старуха. Ходячая немочь. «Собачка» на молнии заела ровно посередке. Лидия Владимировна как сумела, криво, впихнула книжечку в сумку, порвав обложку с угла. Не все ли равно? За это время – десяток пропущенных сообщений от Мити. Надо как-то доехать до дома, что-то ему сказать.

С болью, оттягивающей поясницу, она доплелась до стола администратора. Выложила перед девчонкой пропуск-карточку, кошелек и телефон. Попросила:

– Детка, возьми сколько нужно и вызови мне такси, будь добра.

Продиктовала адрес.

– Ух ты, какой у вас кошелечек прикольный, металлический. Типа кольчуги, – заметила девица, выуживая сотенные.

– Он так и называется, кольчужка, – выдавила Лидия Владимировна, чувствуя, как внутри ширится пустота.

В салоне машины Лидию Владимировну одурманили тяжелые, сладкие бензиновые пары. Водитель попался говорливый; вез ее, следуя по пятам за двухпалубным экскурсионным автобусом, и беззастенчиво болтал, а то и спорил сам с собой. А Лидия Владимировна смотрела в окно, и ей казалось, что город зримо для нее обращается в пыль. Она видела, как просаживаются мостовые и крошатся перекошенные фасады, кренятся крыши и трескаются колонны, тускнеет позолота и выветривается с набережной гранит. Различала прах, витавший в воздухе, так ясно, словно могла бы, если б подставила ладонь встречному ветру, поймать его своей слабой, корявой рукой.

Лидию Владимировну укачало. Она выгрузилась из такси. С мучениями преодолела долгие лестничные пролеты до квартиры и нажала на звонок: раз, другой, третий. Митя сразу понял, что она не справилась. Забрал куртку, подхватил Лидию Владимировну, насилу передвигавшую ноги, повел по коридору.