Парадокс Тесея

– На Гарвардском курсе коммерческих переговоров нас учили, что существует так называемая Zone of Possible Agreement. Зона возможного соглашения, если по-русски. Сокращенно ZOPA, – он взял синий маркер и крупно написал аббревиатуру на доске. – Ее размер зависит от того, сколько готов предложить покупатель и насколько готов уступить продавец. А еще нас учили, что сильнее в переговорах тот, кто потеряет меньше при отказе от сделки. Давайте посмотрим. Я потеряю неплохую картину. А вы – и деньги, и картину, и репутацию. Выбирайте, господа, где вы хотите оказаться, – отчеканил бизнесмен и аккуратно положил маркер на полочку. – Варианта два. Или ZOPA. Или жопа.

Савва плаксиво скривился и промолчал. Куда деваться-то? Нельсон чувствовал себя так, как если бы по нему проехался асфальтовый каток.

– Мы согласны, – сказал он.

Ворошилов хлопнул в ладоши:

– Чудно! Вы тут все оформляйте, а я побежал.

* * *

Вот приспичило же отцу. А Денису теперь нужно потратить субботнее утро на поездку до ненавистной Красной площади, чтобы отыскать на новогодней ярмарке подарок какой-то функционерше из Биотехнологического института. Специальный набор имбирных пряников ручной работы, который папа там увидел, но не успел купить. Ценен тем, что оформлен в духе ее любимого «Щелкунчика». Никакие другие пряники из любого супермаркета не подойдут, нет. Съезди, пожалуйста, сын, пока я на массаже.

Несмотря на неудобства, Денис этой папиной просьбе был рад. Значит, родитель отходит от обиды за авантюру «жилетов» с Лениным. Пора бы уже – с поездки в Питер миновало три с половиной месяца. В интернете акцию давно забыли: она с шумом и огоньком прокатилась по СМИ, возбудила в соцсетях скоротечные и тупиковые дискуссии о перезахоронении Вождя (Союз архитекторов даже дерзнул объявить конкурс на лучшую концепцию по переиспользованию Мавзолея, который тут же завернули коммунисты), породила пару мемов и через неделю-две канула в цифровую пучину. С работы отца не уволили – ограничились выговором за утечку видео. Никто из блогеров и журналистов не докопался до его ошибки, поэтому о суициде папа снова не заговаривал, однако Денису хватило и того единственного раза. Тогда и флешка с отцовскими признаниями пропала в придачу… Не обнаружилась бы – все. Кранты. Но, слава тебе господи, нашлась.

Денис вышел из вагона на станции «Площадь Революции», уставленной скульптурами трудящихся. Рабочий с винтовкой, бравый матросик с наганом, птичница с куриной тушкой, студентка с книгой, инженер с циркулем – все они в полуприседе притулились к аркам со своими атрибутами. Денис еще в школе уловил нелицеприятное сходство этих застывших в бронзе фигур с окаменевшими жителями Помпей, которых за ежедневными делами настигла лава Везувия. Такие они, подземные социалистические дворцы столичного метрополитена.

Москва, расчищенная и наряженная, ждала Нового года. Пятиконечные рубиновые звезды больно врезались в синее небо. Напротив ГУМа залили традиционный каток, по которому рассекали розовощекие дети и взрослые под незабвенные хиты советской эстрады. Тут же раскинулся праздничный базар: палатки с подарками, аттракционы, концентрированные ароматы ванили и жареных сосисок. Разносятся разухабистые позывные продавцов; пончики, вафли и каштаны переслаиваются валенками, елочными игрушками и берестяными поделками. Веселится и ликует весь народ.

Денис трижды обежал ярмарку, пока отыскал пряники в подарочном целлофановом кульке со снежинками, перевязанном зеленой ленточкой, порядочно подмерз и сам себе стал напоминать лошадку с ближайшей карусели (вы вообще замечали, какие горестные у них морды?). Решил вознаградить себя чем-нибудь согревающим, а лучше горячительным, но алкоголя за разукрашенными прилавками не предлагали. Какой это к черту новогодний базар без глинтвейна, думал Денис, переминаясь в очереди за облепиховым чаем.

– Денис, ты?

Он обернулся. Кира. Жует сдобный трдельник, обсыпанный сахаром и корицей, так, что за ушами трещит. Только ее не хватало. После того как акция чуть не вышла ему боком, Денис, скажем прямо, не жаждал дальнейшего общения с «жилетами». Хоть не Лиля. Стремно все в тот раз получилось. Он очухался на подъезде к Ленинградскому вокзалу полупьяным, с поганым рвотным послевкусием (пальцы запущены в карман сумки с флешкой), и располагал весьма смутными представлениями о том, как оказался в вагоне. Без Лилиной помощи наверняка не обошлось. Стыдоба.

– Какими судьбами? – дежурно спросил Денис.

– Командировка, – с легким раздражением ответила Кира. – Съемки вечером, выбралась сюда скоротать пару часов.

– Ты не выглядишь счастливой. Не любишь столицу?

Кира затрясла набитыми щеками, которые сообщали ей нечто бурундучье. Пробубнила: