Парадокс Тесея

Дожидалась их в отделении физических методов лечения. Царство приборов и приборчиков, лаборатория безумного ученого-экспериментатора – лазерные излучатели, ультразвуковые аппараты, лампочки, шарики, магниты. Нагревание, охлаждение, ток. Глебу в отрочестве приходилось садиться на стул под некое подобие душа (на самом деле – игольчатый электрод), от которого по затылку, словно колкие вошки, разбегались разряды. Франклинизация. Лиля на светский вопрос, подвергалась ли она каким-нибудь процедурам, уткнулась взглядом в шуршащие бахилы и пробормотала про фототерапию уфэбэ триста одиннадцать.

– Я вам все расскажу, но сначала познакомлю с подругой. Пока ее не вызвали, – Кира показала глазами на девушку, сидевшую перед кабинетом лечебного массажа. Та держала на коленях блокнот и что-то с усилием выписывала в нем левой рукой. – Это Ежи.

Девушка услышала свое имя и выпустила ручку из пальцев. Глеб дернулся поднять, но Кира его опередила. На клетчатом листочке мелькнули прописи, по типу школьных: Аа, Бб.

– Спасибо. Все же левая – не моя сильная сторона, – улыбнулась Ежи, пожав плечом.

Именно плечом – одним. Второе, правое, вместе с рукой было заковано в устрашающую фиксирующую конструкцию черного цвета: металлические стержни по всей длине крепились выше и ниже локтя манжетами, посередине, на месте сгиба, поверх огромной синюшно-фиолетовой гематомы – шарнирное колесо. Чистый киберпанк. Снятся ли андроидам электроовцы. Тут Ежи взглянула на Глеба и сказала:

– Привет.

И Глеб понял, раз и навсегда: он в порядке. И мироустройство – тоже в порядке, на каком-то невыразимом космическом уровне. И какао, оказывается, вполне можно пить перед сном, и трепать по холке блохастых дворняг, и бояться, и плакать иногда от злости, что не можешь в одиночку ничего изменить, хоть ты тресни, и покупать в магазине оторванный от грозди, сиротливый банан, печально лежащий на дне лотка. И справедливость возможна. Смотришь на Ежи – так и просится сравнение со сломанной куклой: эта травма, локоны, конопушки, глаза с хризолитовым отливом (солнечный свет сквозь молодую листву), зеленое им в тон вельветовое платье на пуговицах.

Коротко и бесцеремонно вспыхнула лампочка в коридоре. После того как за Ежи затворилась белая дверь, Кира поведала, переводя с медицинского на русский, о погроме на выставке, учиненном безумными тетками под предводительством мамаши Лобановой из коммуналки, и о больничной эпопее. Неделя в травматологии. Закрытый внутрисуставной перелом дистального метаэпифиза со смещением – то есть локоть рассыпался на кусочки. Сделали операцию: остеосинтез мыщелков правой плечевой кости двумя пластинами при помощи остеотомии локтевого отростка, зафиксировали спицами и проволочной петлей по Веберу – хирурги под общим наркозом на протяжении трех часов прилаживали осколки и вживляли титановые элементы, а чтобы добраться до перелома, отпилили участок здоровой кости. Показала рентгеновский снимок – планки с отверстиями, винты – словно руку собрали из конструктора «Юность-3». А то, что сверху носит, – съемный ортез, пока кость не срастется. Вместо гипса.

Выписались, а дальше – как будто этого мало – четыре недели в Боткина. Бактериальная инфекция неизвестной этиологии. Жар, тошнота, врачи так и не смогли установить причину. Перебрали Ежи, как автомобильный двигатель: КТ легких, КТ и УЗИ брюшной полости, УЗИ сердца, колоноскопия, гастроскопия, УЗИ придатков, анализы, анализы, анализы… Кейс на контроле у заведующей, новый день – новый доктор, приходил, разговаривал, увозил, еле живую, напичканную антибиотиками, в коляске на процедуры, возвращал, разводя руками, – орган работает штатно, а показатели крови зашкаливают. Ежи отказывалась от еды, не мутило только от морковки и яблок. Кира носила, да в таких количествах, что малохольная санитарка, принимавшая передачки, спросила, что у вас там, лошадь, что ли. В итоге инфекция отступила – какая-то порция аминогликозидов или тетрациклинов все-таки подействовала. В больнице сказали, так бывает. Слава богу, чтобы избавить от демона, необязательно знать его имя.

Теперь вот ходят три раза в неделю на реабилитацию: массажи, лечебная физкультура, физиотерапия. Локтевой сустав – анатомически самый сложный для восстановления. Множество мелких сочленений, сухожилий, весь пронизан кровеносными сосудами и нервами. Последствия травмы могут ощущаться до конца жизни. Утрата подвижности, неспособность разогнуть руку. Кира говорила и говорила, каждым новым заявлением точно подкручивала валики на дыбе, наблюдая, как у Глеба от жалости рвутся жилы. Но ведь Ежи сейчас, в кабинете, наверное, очень больно. Что там с ней делают, какие опыты ставят? Почему она не выходит так долго? А Кира тем временем подкрутила еще немного: Ежи с Дальнего Востока и у нее нет ОМС. Еще немного: чтобы оплатить ее лечение, пришлось взять потребкредит. И наконец: Ежи художница. Татуировщица. Она не может работать. Не исключено, что вообще. Никогда.