Парадокс Тесея

Однако ничего не произошло. Нельсон подергал дверь – тщетно. Сызнова прошелся по кнопкам – не помогло. А если нажать одновременно? Хрен доберешься, но Нельсон все-таки изловчился, растянулся, как повешенная на стену трофейная шкура, задействовал колено, надавил: и разом, и по очереди. Нет. Нет. Не сработало. Ошибся? Да здесь же все очевидно, не нужно быть семи пядей во лбу. По-любому просто что-то сломалось, не активировался механизм – этот заезженный говенный аттракцион разваливается на части. Нельсон обозлился: он застрял в карточном дурдоме, а Лиля небось уже вышла. Впору самому рычать и бросаться на стены, благо ватные. Перевел дыхание: ладно, предположим, он нещадно тупит – на крайний случай монах при входе говорил, что спустя пять минут прозвучит прямая инструкция. А пока, что еще можно предпринять? Что там было, в «Пиковой даме»?

А ведь сама дама и была! Где она, ну! Озаренный догадкой Нельсон принялся разыскивать на стене карту. Верно: Германну выпала дама, а не туз. Тройка, семерка, дама. И кнопка тоже имеется.

Конвульсивно замигал свет, с громким хлопком упал плашмя фрагмент стенной обивки, заставив Нельсона вздрогнуть и обернуться, раздалось ведьминское хихиканье, грянул на всю катушку оркестр. Из ниши на него пялился облупленный манекен: седой парик, карнавальная маска Бабы-яги, кружавчики, черная мантия из бюджетно блестящей ткани (одного взгляда достаточно, чтобы услышать ее наэлектризованный, синтетический треск). Пиковая, чтоб ее, дама. Не дай мне бог сойти с ума. За светомузыкой Нельсон не сразу заметил, что распахнулась дверь в коридор, увешанный отражающим материалом наподобие кривых зеркал. Зайдя внутрь, он почувствовал, что его сейчас стошнит в этой размытой, изменчивой недоневесомости. Закрыл глаза, выставил руки и, превозмогая рвотный позыв, кинулся в следующее помещение.

Под громовой раскат ладони запутались в тряпке – заляпанной простыне на веревке. Тут установили, пожалуй, самую необычную подсветку, что-то вроде ультрафиолета на месте преступления. Люминесцентная краска, изображавшая кровь, была повсюду: на ведре, на комоде, на прибитом к полу топоре с жестяным клинком. Посреди комнаты в луже застывшего фосфора – пара женских манекенов с неестественно вывернутыми суставами, от вида которых у Нельсона заломило кости. Старуха-процентщица, ага, куда без нее, и сестра, запамятовал, как по имени. Забубнили динамики: «На деньги, которые прячет старуха, можно спасти множество людей от болезней, нищеты, унижения и разбитых судеб. Найди сокровища старой процентщицы».

Нельсон перевернул кверху дном ведро, потерзал щелястый комод. Открыть не сумел, но нашел три окаменевшие жвачки и замочные скважины на каждом ящике (все, кроме одной, залитые эпоксидкой). Присел к манекенам: это же надо, создатели аттракциона оказались настолько неизобретательными, что нацепили на старушенцию точно такую же маску, как и у пиковой дамы. Нельсон дотронулся до пластмассового туловища – оно скрипнуло, и почему-то стало не по себе, будто беспомощный человеческий муляж взял да и кашлянул. Очнувшись от ступора, Нельсон обшарил истрепанную кацавейку, отороченную слипшимся искусственным мехом, фланелевое рубище под ней и нащупал в кармане процентщицы кольцо с нанизанными ключами. Комод!

Пока Нельсон копошился, подбирая ключ к скважине, на аудиозаписи послышались шаги, как если бы некто быстро поднимался по лестнице. Дверь на другом конце комнаты, которую он рассчитывал вообще-то впоследствии отворить, завибрировала, заходила ходуном. Гребаные спецэффекты. Пугалки бездарные. Ключ вошел, средний ящик поддался, показав приклеенные к фанерному днищу драгоценности из папье-маше, сам комод отъехал в сторону. Нельсону открылся лаз: длинный, низкий (пришлось передвигаться на карачках) и до того выстуженный, что его пробила дрожь.

Нельсон вылез из туннельчика в пахнущий пенопластом тюремный каземат. Саундтрек переключился на шепелявую граммофонную мелодию. Скудно мерцавшие диодные свечки на батарейках – вот и вся иллюминация. Пол убогого подземелья целиком заняла зацарапанная плексигласовая карта Петербурга. Центральной части, если быть точным. В ней проделали около десятка углублений круглой формы; какой-либо логики в адресах Нельсон не уловил. «Совершенная геометрия петербургских улиц призвана сдерживать ужас, таящийся в основании, – многократно усиленный шепот перекрыл заунывный граммофонный мотив. – Души убиенных не покидают города. Их можно вызвать, коли знать как. Ищи ответ в дневнике колдуна Распутина».