Парадокс Тесея

– Можешь, например, опрыскать испорченный участок слабым клеевым раствором из пульверизатора. Хотя, если не лень, лучше огрунтуй заново и окрась. Только состав процеди предварительно и «доклей». Вмешивай понемногу и делай пробные выкраски, оптимальное количество клея всегда экспериментально устанавливается.

– Попробую. Спасибо.

Из трубки послышалось учащенное сопение:

– Тебе точно больше ничего не нужно?

Нельсон забуксовал. Спросить или нет? Навряд ли, с чего бы… Но что, если? Потребность вызнать хоть что-то смахивала на болезненную щекотку, которая кругами расходилась от сердца до тех пор, пока не засвербело все естество. Он не удержался:

– Слушай, а ты с Лилей давно разговаривал?

– Давно! – голос Дениса вновь огрубел. – Почему ты спрашиваешь? Она что-то тебе сказала про меня?

– Да нет. Тогда все вроде. – Нельсон критически оглядел мазню на стене. – Не выйдет с краской, перезвоню, ладно?

Химик угукнул и отключился. Чудаковатый он все же. Но в качестве эксперта незаменим. Нельсон хотел отложить телефон и разобраться с составом, как вдруг случайно обратил внимание на сегодняшнее число. Шестое марта. Нельсон как стоял, так и сел, приложившись копчиком о забрызганный краской табурет. Ни на что не надеясь, напечатал: «С днем рождения». И следом: «Можно я тебя наберу?»

И Лиля наконец ответила.

* * *

В ее облике тоже что-то изменилось, правда Нельсон не смог определить, что конкретно. Себя он, напротив, ощущал излишне отчетливо и даже будто с жалостью осматривал со стороны – помятого, как несвежее плацкартное белье, обросшего, запущенного. Как никогда остро прочувствовал их разницу в возрасте. Разумеется, он привел бы себя в порядок, если бы у него имелась хоть пара часов в запасе, но Лиля согласилась встретиться так внезапно и неотложно, что он тут же кинул валик в лоток и отправился на Потемкинскую. Лишь бы не передумала. Еле хватило времени (и ума) заскочить по дороге в магазин – за подарком, которого у него, о чем нетрудно догадаться, заранее заготовлено не было.

Лиля не обняла. Со скованным «спасибо» приняла набор кохиноровских карандашей, вроде бы ее любимых. В остальном практичность и нулевая символическая нагрузка подарка была – после катастрофического фиаско с вазами – скорее плюсом. Угловато выставив локоть, повесила нарядный пакетик за веревочки на запястье выше ремешка часов, прижала к себе вместе с пуховиком. В оранжерее, где она назначила встречу, верхняя одежда тотчас стала ненужной, сырой и громоздкой, к тому же неудобно оттягивала руки, мешая ненароком друг друга коснуться.

Сама теплица из-за сетчатого купола и арочных перекрытий обладала схематическим сходством с вокзалом. По ажурным металлическим дугам и мохнатым, как ноги мамонта, пальмовым стволам вились бородастые плющи. Задорно топорщились драцены, зеленым канделябром стоял гигантский пупырчатый молочай. На подоконниках ежились кактусы и другие незнакомые суккуленты, напоминавшие сердитые камушки. Где-то поблизости бил фонтанчик и что-то растительное постоянно слегка шушукало и пошевеливалось, напрягая периферийное зрение. Не давало расслабиться.

Разговор не складывался. Нельсону казалось, что он пытается согреться у погасшего кострища, в котором изредка и ненадолго занимаются синеватые язычки. Чуть потеплело и разгорелось, когда Лиля начала рассказывать про работу: к изумлению Нельсона, выяснилось, что Савва формально перестал быть ее начальником. Бережно передал в унизанные перстнями лапы своего приятеля с красивой фамилией Рейн из именованной в его честь Studio Rain – авторитетной и заваленной международными наградами проектной фирмы, которая среди прочего приспосабливала восточное крыло Главного штаба под музейный комплекс.

А чего тут, вообще говоря, удивляться? Неоткуда Нельсону было узнать эти новости: Лиля с ним не разговаривала, в соцсетях практически не сидела. Мама, вот уж кто точно в курсе, кстати, могла бы и сказать, – но, вероятно, не решилась поднимать тему. А Саввины назойливые и злобные звонки Нельсон игнорировал: получив после встречи с Ворошиловым всего пятьсот тысяч на руки из желанного миллиона, искусствовед первое время решительно требовал остаток. Нельсон подозревал, что рано или поздно доцент объявится на Жуковского и начнет истерить вживую, но после Нового года тот пропал.

– Как он вообще? Савва, – осведомился Нельсон между прочим.

Они прошли мимо пальмочки, похожей на воткнутый в землю непотребно разросшийся ананас. За ней, в соседней кадке, прятался плотоядный с виду кустик с крапчатыми листьями, будто скроенными из кожи какой-то доисторической рептилии. Его снимал на телефон длиннопалый юноша; обращаясь к неким подписчикам, влюбленным дискантом раскрывал на камеру одному ему известные ботанические секреты.