Пардес

– Ну и ладно. Обязательно дойдите до вершины. Какой оттуда открывается вид! Там раньше охотились некоторые племена. Ирокезы. Кажется, еще шони. На тропе есть памятная табличка. Священная земля.

У входа на тропу, где мы наносили на карту маршрут, была деревянная хижина – приют. Парнишка за стойкой был наш ровесник, если не младше.

– Если вам что-то понадобится, – сказал он по-южному протяжно, – кричите.

Амир нахмурился:

– Полагаете, нам может что-то понадобиться?

– Я пошутил, – ответил парнишка. – Вас все равно никто не услышит.

– Прекрасно, – ответил Амир, – а что там насчет бури?

Я выглянул в окно: яркое ясное небо.

Парнишка сплюнул табачную слюну в бутылку из-под воды.

– Вам кажется, что надвигается буря?

– Нет, – сказал Амир, – но я…

– Первый раз?

– В поход? – уточнил Амир. – Если честно, то да.

– Ничего с вами не случится, салаги, – отмахнулся парнишка.

Я не ожидал, что получу такое удовольствие от похода: в грозной чаще ни ветерка, воздух напоен свежестью, наполнен журчанием ручьев и щебетом птиц. Лагерь мы решили разбить на вершине. Эван хотел видеть звезды.

Мы несколько раз останавливались – поесть, искупаться в ручье, дать отдых ноге Эвана. Он сильно хромал и, невзирая на трость, а также невзирая на его возражения, на слишком крутых уклонах ему требовалась наша помощь.

– Может, не стоит идти на вершину? – спросил Ноах после того, как мы силой усадили Эвана отдохнуть на валуне. – Давай выберем путь попроще.

Эван проглотил голубую пилюлю, поморщился, встал:

– Еще чего.

К вершине мы все измучились, выбились из сил и смертельно проголодались. Выбрали укромное местечко на поляне и принялись ставить палатку. Парни покурили – только я воздержался, совсем как в прежние дни, отошел в сторону и прочел маарив, – а потом мы лениво сидели и наблюдали, как небо из голубого становится оловянным и густо-лиловым. Поднимался ветер.

– Может, она все-таки будет. – Оливер посмотрел на небо. – Буря.

Эван сходил в палатку, принес еду. Мы жарили хот-доги, закусывали протеиновыми батончиками, жевали маршмеллоу и изысканные десерты, которые Синтия передала с Ноахом.

– Ну как ты, Эв? – Ноах протянул ему кексы с глазурью, Амир делал смор. – Горный воздух творит чудеса?

– Моя культя просто отваливается, – признался Эван. – А в остальном – да. То, что мне было нужно.

Амир насадил маршмеллоу на палку.

– Кто бы мог подумать, что ты завзятый походник?

Меня вдруг охватило умиротворение – от отсутствия красок над нами, от ощущения порядка и покоя, исходящего от пустых полей, древних деревьев, звездных небес, истекающих кровью на мир вокруг нас.

– Наверное, дело в горах, – предположил Эван.

Оливер засунул в рот целый кекс: ни астрономия, ни собственная чумазая физиономия его нисколько не волновали.

– Вам не странно их жрать у костра? Жителям леса такие вкусности вроде как не положены.

Я взял второй кекс:

– Не-а, кексы прекрасные.

Амир махнул кексом Ноаху:

– Мои комплименты повару.

– Я тут ни при чем, – ответил Ноах.

– Тебе в жизни не приходилось готовить, – сказал Амир. – Я имел в виду твою мать, вот кто настоящая рок-звезда.

– Во-первых, я делаю отличные пицца-бейглы, и все это знают, – возразил Ноах. – А во-вторых, кексы пекла не мама. Она делает другие.

– Точно, – согласился Оливер, – она печет с шоколадной крошкой. Объедение, круче травы, честное слово.

Свет понемногу таял. Сгущались сумерки. Эван подбросил ветку в костер.

– Давайте рассказывать истории, – предложил Оливер.

Амир посмотрел на меня:

– Расскажи нам историю о привидениях Старого Света.

– Я знаю только о демонах и диббуках времен Гемары, – ответил я.

– Типа той, в которой насыпали зерно на пол у кровати, – сказал Амир, – а наутро увидели отпечатки куриных лап и поняли, что приходили демоны? Жуть. Спорим, Эв в это верит?

Эван так пристально смотрел на огонь, что заразил меня тревогой. Он медленно провел веткой над костром.

Амир кашлянул:

– Мистер Старк?

– Что?

– Я спрашивал, верите ли вы в демонов.

Эван слегка улыбнулся, не поворачиваясь к Амиру:

– С чего бы?

– Ари, расскажи нам о диббуках, – попросил Оливер. – Напугай меня до полусмерти.

Я поднялся – для пущего эффекта. Как в детстве, зажал в кулаке нити цицит.

– В первом классе ребе на эрев-шаббат рассказал нам эту историю. Я потом неделю не спал.

– Замечательно, – сказал Ноах. – Поделись же с нами.

– Окей. Давным-давно в Хелме[291] жила молодая пара.

Оливер вздохнул:

– Вот вечно этот Хелм. Хелмским евреям не сидится спокойно.

– И однажды в моцей-шаббат[292], – продолжал я, – сразу после полуночи жена в сильную грозу вышла на двор вылить ведро. Вернулась в дом – давится, бьется в судорогах. Муж спрашивает, что стряслось, она открывает рот, но не может сказать ни слова. Послали за доктором, он ничего не понял. Ни он, ни другие врачи не сумели определить, что с нею. И тогда пошли к раву.

– Обожаю ходить к раву, – вставил Оливер, отщипывая кусочки от кекса. – Всегда так делаю, если у меня запор.

Амир запустил маршмеллоу ему в лицо:

– Помолчи в кои-то веки, дай человеку закончить.

Я откашлялся.