Читаем Пардес полностью

Начался и закончился легкий дождь. Мы почти не разговаривали. Чтобы убить время, отправились прогуляться по тропе – мимо цветущего кизила, чахлых дубков, в легендарной голубой дымке здешних гор – и в конце концов вышли к ущелью.

– По-моему, под кислотой здесь находиться просто опасно, – заметил Амир, оглядев скалы внизу.

Ноах посмотрел на крутой обрыв и вздрогнул.

– Давайте вернемся в лагерь.

Из кустов донеслось шуршание.

– Оно уже действует?

– Еще нет, – ответил Эван.

– Как мы узнаем? – спросил я.

– Узнаешь, – заверил он.

Шум усилился, теперь он походил на гортанный рев.

– Окей, кто-нибудь еще это слышит? – спросил Амир. – Или у меня глюки?

– Не-а, – сказал Ноах. – Я тоже слышал.

Эван поковылял к кустам.

– Осторожно, – предостерег Амир. – Водитель говорил, тут водятся рыси.

– Медведи, – поправил Ноах.

– Какая разница, – сказал Амир. – Все равно дикие звери.

– Нет, – крикнул из кустов Эван, – это всего лишь козел.

– Козел?

– Помогите, что ли. – Никто не шелохнулся, Эван схватил козла и, прихрамывая, выбрался из кустов. Оказалось, что это не козел, а козленок. Белый, с едва проклюнувшимися миниатюрными рожками.

У меня чесались ладони, язык прилип к нёбу. Я покрутил головой, пытаясь избавиться от этого ощущения.

– Что ты делаешь?

– Это знак, – сказал Эван.

Ноах лихорадочно заморгал:

– Какой?

– У коэн гадоль существовала традиция: перед Йом-Кипуром…

– Иисусе, – перебил Амир, – хватит.

– Одного Богу, второго Азазелу, – закончил Эван.

– И где второй? – поинтересовался Ноах.

Эван указал на себя. Козленок блеял, вырывался.

– Дайте монетку.

Во лбу моем нарастали полуоформившиеся волны боли.

– Что ты несешь?

– Орел – прыгаю я, – сказал Эван. – Решка – наш приятель.

– Ты бросишься в пропасть? – спросил Амир.

– Одному из нас придется это сделать. – Эван указал на небо: – Решать Ему.

– Мерзко даже шутить о таком. – Амир невольно заломил руки. – У тебя точно не все дома.

– Все вопросы к коэн гадоль, не ко мне, – возразил Эван. – Иден, дай монетку.

Я послушно полез в карман за монеткой, чувствуя, как меня постепенно уносит прочь от самого себя.

– На.

– Отлично. Бросай. У меня руки заняты.

Я обливался потом. Закатный свет жег глаза. Я подбросил монетку над головой. Она упала в нескольких ярдах за нами.

– Хороший бросок, – сказал Ноах.

Амир подобрал монетку:

– Решка. Тебе повезло. Ты спасен.

Эван шевелил губами, но не произнес ни слова.

Ноах коснулся его груди:

– Ты разговариваешь сам с собой?

Эван крепче сжал козленка.

– Я… не знаю.

Амир указал нам за спины:

– А с ним-то что? – Оливер, белый как полотно, кружил возле кустов. – Он уже битый час молчит.

Ноах опасливо приблизился к нему:

– Что с тобой?

Нет ответа. Оливер по-прежнему описывал круги.

– Кажется, действует, – вновь объявил я.

– Хватит повторять одно и то же, – сказал Эван.

Амир недоверчиво уставился на свои ладони, словно обнаружил на них новые отростки.

– Ты правда так думаешь? Ну, не знаю.

В глазах моих плясали лучи света.

– Да.

– Что-то мне это не нравится, – тоненько произнес Ноах.

– Эван, – сказал вдруг Амир. Мы и забыли, что Эван держит козленка, тот отчаянно мотал головой, пытаясь ткнуть пленителя рогами. – Отпусти его. Правда.

Эван недоуменно моргнул:

– Извини.

Предательский треск наверху. Дождь, как по заказу.

– Дерьмо! – завопил Амир, вдруг перепугавшись. – Гребаное дерьмо!

– Идем отсюда. – Ноах неестественно переводил взгляд слева направо, справа налево, на его золотистых волосах сверкали капли. – Нам надо… э-э-э… спуститься по… по тропе к палатке. Пока дождь не разошелся. – Он приобнял Оливера за плечи, пытаясь сбить его с орбиты.

– Эван! – Амир дернул Эвана за футболку; дождь припустил. – Идем отсюда скорее!

Эван дрожал. Козленок блеял, неистово бился, едва не вырвался, но Эван наклонился и обхватил его крепче.

– Но… я должен это сделать. Чтобы войти, мы должны заплатить дань.

– Что ты несешь…

Эван швырнул козленка в ущелье. Бесконечное падение, крик козленка, облачко гравия. Дрожа, я приблизился к обрыву, силился разглядеть останки, но дождь обратился в лед, ночь всей своей тяжестью пала мне на хребет, крики Амира превратились во что-то далекое, нечеловеческое. Я пошатнулся, в глазах потемнело, Ноах схватил меня, и я не упал. А потом вновь явились горы, пульсируя яркими красками: фиолетово-синий, искры киновари, вспышки лазури. Мир поменял очертания, растаял в скользящих лучах, звонкий грохот разрывал мои барабанные перепонки, дни удлинялись, рушились, жизнь со скрипом катила без нас.

* * *

Рабби Глик любил повторять: Тора раскрывается тематически, не хронологически. Так проще передать то, что было дальше. События той ночи разворачивались нелинейно, логически, в четких отрезках времени. И снятся они – часто, и я всегда просыпаюсь в поту – именно в той последовательности, в какой я их переживал, в обрывках воспоминаний: запах костра, нескончаемый дождь, кровь во рту, треск дров. А потом я пробуждаюсь, сменив один кошмар на другой.

Вихрь прекратился, и я очутился в месте из чистого мрамора.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Рыбья кровь
Рыбья кровь

VIII век. Верховья Дона, глухая деревня в непроходимых лесах. Юный Дарник по прозвищу Рыбья Кровь больше всего на свете хочет путешествовать. В те времена такое могли себе позволить только купцы и воины.Покинув родную землянку, Дарник отправляется в большую жизнь. По пути вокруг него собирается целая ватага таких же предприимчивых, мечтающих о воинской славе парней. Закаляясь в схватках с многочисленными противниками, где доблестью, а где хитростью покоряя города и племена, она превращается в небольшое войско, а Дарник – в настоящего воеводу, не знающего поражений и мечтающего о собственном княжестве…

Борис Сенега , Евгений Иванович Таганов , Евгений Рубаев , Евгений Таганов , Франсуаза Саган

Фантастика / Проза / Современная русская и зарубежная проза / Альтернативная история / Попаданцы / Современная проза
Женский хор
Женский хор

«Какое мне дело до женщин и их несчастий? Я создана для того, чтобы рассекать, извлекать, отрезать, зашивать. Чтобы лечить настоящие болезни, а не держать кого-то за руку» — с такой установкой прибывает в «женское» Отделение 77 интерн Джинн Этвуд. Она была лучшей студенткой на курсе и планировала занять должность хирурга в престижной больнице, но… Для начала ей придется пройти полугодовую стажировку в отделении Франца Кармы.Этот доктор руководствуется принципом «Врач — тот, кого пациент берет за руку», и высокомерие нового интерна его не слишком впечатляет. Они заключают договор: Джинн должна продержаться в «женском» отделении неделю. Неделю она будет следовать за ним как тень, чтобы научиться слушать и уважать своих пациентов. А на восьмой день примет решение — продолжать стажировку или переводиться в другую больницу.

Мартин Винклер

Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Проза