Пардес

– Вы готовы прийти в какой-то задрипанный офис и отдать деньги чокнутому шмоку, о котором не знаете ровным счетом ничего? – Он потеребил рукавицу. – Мне тридцать три года, я учился в Беркли, меня выгнали с юридических факультетов трех разных вузов – за что, не спрашивайте. Я сдаю этот тест три раза в год каждый год последние девять лет и ни разу не набирал меньше девяноста восьми процентов. Оплату принимаю только наличными и нет, не отчитываюсь налоговой о всех моих доходах, можете меня осудить. Каким-то образом умудряюсь зарабатывать чуть меньше ста тридцати тысяч в год – вполне достаточно, чтобы мать отвязалась от меня из-за того, что я не окончил университет и так и не женился, но слишком мало для того, чтобы у меня появилась цель. Хотя кому нужна цель? Довольны? Отлично, давайте начнем. – Он протянул мне тест: – Я даю их всем моим клиентам, чтобы проверить знания. Посмотрите, что из этого вы можете решить.

Я пробежал глазами задачи по математике. “Найти среднюю величину 5x + 7, 8x – 5 и 3x + 3”. “В классе 50 учеников, 35 из них мальчики; какой процент девочек в классе?” “Сколько вариантов решений у уравнения 4x² = 7x – 10?”

– Что-то можете решить?

– Отчасти.

– Мне нравится ваша уверенность.

– Ладно. Не могу.

– Как у вас с математикой?

– Никак.

– Превосходно. То есть для меня. Для вас в меньшей степени. Тем лучше я буду выглядеть, когда вы добьетесь большего результата. Какая у вас цель, могу я спросить? Могу, конечно, ведь теперь я ваш наставник, для древних греков это фигура священная.

– Понятия не имею.

– Вы мало что знаете, верно? Совсем как я в старших классах.

– Правда?

– Правда, только вы намного тупее. И почти без прыщей. Такие дела.

– Поразительно.

– Теперь идите домой, выполните этот тест, и посмотрим, что у вас получится. Через неделю с него и начнем. Ясно?

– Ясно, – озадаченно ответил я. – А что, мы сегодня больше ничего не будем делать?

– Не будем, выметайтесь уже. Мой следующий клиент болтает не затыкаясь, и я хочу перед его приходом слопать буррито.

* * *

Учеба набирала обороты. Я получил первую отметку – “В” за контрольную по математике – и энергично принялся за первое сочинение по литературе, анализ несостоявшегося поединка Диомеда с Главком, шестая песнь “Илиады”. В предвыборной кампании меж тем накалялись страсти.

– Дэвис составил список всех девятиклассников школы, поделил на сферы влияния, чтобы понять, кто еще не определился, за кого голосует, – возмущался за обедом Амир. – Извращение какое-то.

Оказалось, что Дэвис на парковке распинается перед доверчивыми десятиклассниками (“Назрел острый момент для развития школы, ей нужен лидер-неоконсерватор, следующий примеру неподражаемого Линкольна”), а те, судя по их лицам, отчаянно мечтают провалиться сквозь землю.

– Может, так даже лучше, – заметил Ноах. – Когда он говорит, всем хочется повеситься.

– Эй! Дэвис! Завали хлебало! – Оливер без спроса схватил мой недоеденный сэндвич и запустил им в Дэвиса. Великолепный бросок: ошметки тунца прилипли к его лбу, запачкали одежду.

– Это еще что такое? – Дэвис вытер со щеки майонез, огляделся, поднял глаза и наконец увидел на балконе нашу пятерку.

– По-моему, два человека, которые вряд ли добьются хоть чего-то в нашей школе, это Дэвис и Амир, – сказал Эван, не обращая внимания на крики Дэвиса.

– Конечно, – ответил Амир, – зато ты у нас сущий Макиавелли.

– Ну, – вмешался Оливер, ухватившись за возможность позлить Амира, – если кто и расшевелит эту школу, так только Эван, нет?

– Не бойся, Амир, – добавил Эван. – Блум ни за что не допустит, чтобы я стал президентом.

Амир фыркнул:

– Он сам тебе это сказал при встрече? Или, может, Шредингер восстал из мертвых и велел тебе последовать зову сердца – пойти в президенты?

Эван улыбнулся:

– Шопенгауэр. Не Шредингер.

– Шредингер, Шопенгауэр, Сопрано или кого ты сейчас читаешь.

Ноах рассмеялся:

– Думаешь, Блум этого не допустит? Ты же его миниатюрная копия, Эв, его интеллектуальный подмастерье. Его радость и гордость.

– Не знаю, – Оливер уставился на Дэвиса, – вроде наши голубки поссорились.

– Между прочим, – примирительно добавил Амир, – если ты выдвинешь свою кандидатуру, нам обоим это выйдет боком. Мы с тобой уничтожим друг друга, и победит Дэвис.

– Тогда снимайся с выборов, – не моргнув, ответил Эван.

– По-твоему, мне нужно сняться?

– А я и не говорил, что тебе это нужно, – сказал Эван.

– Это нужно тебе?

– Для резюме мне это не нужно, Амир.

– Да ну? – Амир выдавил смешок. – Для чего же тогда?

– У меня свои причины, – произнес Эван.

* * *

Наутро стены первого этажа оказались оклеены десятками странных плакатов. Прочие постеры президентской кампании так не бросались в глаза. Дэвис, например, прилепил свою голову к фигурам знаменитых политиков (Дэвис – улыбающийся Рейган, серьезный Линкольн, задумчивый Гамильтон), Амир развесил немудрящие надписи “САМСОНА В ПРЕЗИДЕНТЫ”. Новые же плакаты не заметить было невозможно. Серебристыми чернилами на черной бумаге было написано одно-единственное слово: “БУНТ”. Я с первого взгляда понял, что это дело рук Эвана.