Паргоронские байки. Том 5

— Ну… он же был частью Саваофа. Эмблемой-ипостасью. Конечно, Саваоф был искренен. Он просто обсудил сам с собой новую идею. Немного бурно. Немного поспорил сам с собой. Немного накричал сам на себя.

— Это не так работает. И Люцифер — личность, а не чей-то придаток. Он не Эмблема и уж подавно не ипостась! Он Воплощение!.. был им!..

— Но разве можно перестать быть Воплощением?.. — задумался Хальтрекарок. — Кстати, Эмблемы — личности. И ипостаси — личности. Но все равно придатки. После гибели они все равно возвращаются к божеству.

— Все не так, — повторил Асмодей.

— А по-моему, так. Вы же даже не владеете теми душами, которыми распоряжаетесь. У вас тут почти что санаторий для грешников. Суровая сауна, в которой жарко и больно бьют, зато потом выходишь чистым и красивым.

Асмодей набрал воздуха в грудь, но не нашелся, что ответить. Действительно, система эксплуатации душ в Аду совсем другая. В Паргороне условки просто попадают в Банк Душ и там спокойно спят, потихонечку расходуясь. Каждой души хватает на несколько тысяч лет. В Аду же они очищаются через страдания и выдают в процессе океаны темной ба-хионь… но расходуются гораздо быстрее.

В Банке Душ сейчас то ли двенадцать, то ли тринадцать миллиардов условок, но это тысячелетние накопления. В Аду же — едва ли миллиарда полтора, но текучка при этом колоссальная. Постоянно новые прибывают, старые убывают. Дольше чем на несколько десятилетий задерживаются только самые отпетые мерзавцы. Так что у них все время свежак, каждого выжимают досуха — и энергии столько, что Князья Тьмы с жиру бесятся.

— Слушай, а если у нас феодализм, а у вас капитализм — то что у Гелала? — задумался Хальтрекарок.

— У них рабовладельческий строй. Кста-а-ати!.. Сидим мы вот тут, выпиваем, и вроде все хорошо, но чего-то не хватает…

— Точно! — оживился Хальтрекарок. — Гелала не хватает!

— Ну я-то имел в виду шлюх позвать… но и Гелал сойдет! — заржал Асмодей.

Он одним взмахом хвоста сотворил пентаграмму, произнес слово призыва… и ничего не произошло.

— Я тебе в прошлый раз говорил — ты слишком небрежничаешь, — сказал Хальтрекарок. — Прояви немного уважения, он все-таки не один из твоих бесов.

— Ладно, ладно, — проворчал Асмодей, сосредотачиваясь. — О Гелал, сын Акхкхару, внук Хер-Знает-Кого…

Хальтрекарок закатил глаза.

— Я сначала начну. О Гелал, сын Акхкхару, внук… кха-кха!..

— Дай я, — подлетел к пентаграмме Хальтрекарок. — О Гелал, сын Акхкхару, твоим именем и нашей кровью призываем тебя со дна Бездны! Услышь нас, явись…

— …И стань нашим пивным вексилларием! — плеснул в пентаграмму пива Асмодей.

— Ты зачем опять все испортил?!

Но пентаграмма на этот раз все-таки сработала. Хотя очень слабо. Просто замерцала, засветилась… и погасла.

— Э?.. — не понял Асмодей.

— Он чем-то очень занят. Или не в форме. Закрылся.

— Ну-ка поднажми, — потребовал Асмодей. — Если не может явиться — пусть хоть сообщит.

Демолорд и Князь Тьмы поднажали. Уже не валяя дурака, а всерьез, задействовав всю свою мощь… аж воздух раскалился от таких энергий! Асмодей даже выхватил из воздуха огромный трезубец, сходу насадил на него мелкого беса и обагрил пентаграмму его кровью!

И вот теперь все сработало. Только… все равно не так, как ожидалось. Раздался слабый хлопок — и вместо Гелала появилась какая-то когтистая баба в черных одеждах. Да еще и с младенцем на руках.

— Что?.. — не понял Хальтрекарок. — Гелал вместо себя женщину послал?

— Э, ты кто?! — не понял и Асмодей. — Где Гелал?!

— Вот Гелал, — показала младенца женщина. — Мой сын, Гелал-младший. А его отец не так давно почил.

— В смысле почил?!

— А ты сама кто?!

— Меня зовут Мабхут, и я вдова моего господина, — опустила очи долу женщина.

Хальтрекарок и Асмодей растерянно переглянулись. Они сверились с ноосферой и в изумлении обнаружили, что опять все прохлопали. В Лэнге вновь случилась крупная заваруха, но в этот раз погибли почти все значительные лица… в том числе и их друг.

Асмодей сунул руку в мегапантакль и достал со дна озера Коцит бутыль прохладной водки. Печально вздохнув, Князь Тьмы налил себе, Хальтрекароку, безутешной вдове и несчастному сироте. Тот был совсем мал, но рюмку стиснул крепко.

— Достойный сын Гелала, — похвалил Хальтрекарок.

— Помянем, — вскинул рюмку Асмодей.

Мабхут оказалась дьяволицей Лэнга, одной из жен Гелала. Самой любимой, как она уверяла, хотя Асмодей с Хальтрекароком ее совершенно не помнили. А ее сын, тоже Гелал, стал его самым младшим сыном, родившимся уже после смерти отца.

— Так-так, — заинтересовался Асмодей. — А что там, много еще безутешных вдовушек осталось?

— Большинство погибло, когда обрушился дворец, — без особой грусти сказала Мабхут. — А потом много еще чего случилось, так что… из вдов осталась только я.

Асмодей поймал ее наглый взгляд и широко ухмыльнулся. Он сразу все понял. Экая беспринципная бабенка!

— Молодец, — похвалил он. — Еще и ребенка спасла. Думаешь, что-то унаследует?