Паргоронские байки. Том 5

Бельзедор оглушительно рассмеялся. Янгфанхофена это слегка задело, и он добавил:

— Нет, Бельзедор, в самом деле. Сколько лет мы уже с тобой знакомы? Ты можешь представить меня, Паргоронского Корчмаря, в облике грязного алкаша, убегающего от трактирщика с ружьем?

— Могу, — осклабился Бельзедор. — И не ври мне, что не хотел бы иметь таких же друзей, как эти трое.

— У меня бессчетно друзей, — покачал головой Янгфанхофен. — Просто я провожу с ними время иначе. С тобой вот мы разве не дружим?

— Дружим, — согласился Бельзедор.

— Вот. И мэтра Дегатти я теперь тоже считаю своим другом.

— Ага, другом, — хмыкнул волшебник. — Кудесный ты друг, Янгфанхофен. Заберешь мою душу, если я раскрою твои секреты.

— Мэтр Дегатти, если вы раскроете мои секреты, я перестану считать вас своим другом, — мягко произнес Янгфанхофен. — Я не дружу с теми, кто предает мое доверие. Я делаю из них колбасу.

— Ладно, кир с тобой. Я знал, с кем сажусь пить.

— Уж лучше со мной, чем с Асмодеем, верно?

— Да уж верно! — хохотнул волшебник. — Кстати, этот Асмодей частенько появляется в байках про Хальтрекарока…

— Конечно, они же с ним лучшие друзья.

— Ну да, у них много общего… А как-нибудь еще Ад с Паргороном связан?

— Дипломатические отношения у нас установлены, но мы редко пересекаемся, — ответил Янгфанхофен. — Ад получает основной доход с разных отражений мира Земля, а нас они почти не интересуют.

— Редко?.. Но все-таки пересекаетесь, получается?

— Иногда. Был вот недавно один случай… довольно любопытный, знаешь ли. Началось с того, что в гости к Хальтрекароку вместо Асмодея заглянул другой Князь Тьмы…

Похищение Хальтрекарока

1520 год Н.Э., Парифат, Бодасса.

— Говорят, где-то здесь живет святой Машибухер, — сказал Дегатти. — Но я, честно говоря, всегда сомневался, что он вообще существует.

— В этом мы солидарны, — хмыкнула Лахджа. — Я тоже сомневаюсь в существовании святых.

Панорама отсюда открывалась великолепная, конечно. Видно на сотни километров вокруг, и во все стороны — частокол скалистых пиков. Гора не уступала в высоте Эвересту, но в то же время на вершине было не так уж холодно, да и дышалось почти нормально.

Окинув эту красоту еще одним взглядом, демоница расстелила плед и принялась раскладывать провизию. Местные сыры, домашнее вино… Лахджа уже предвкушала. Она обожала натуральную еду и терпеть не могла сотворенную или оскверненную.

Дегатти расседлывал коня. Тот перебирал ногами, собираясь немного полетать, пока его волшебник отдыхает. Присоединился к нему и пес — фамиллиары тоже были в восторге от этой вылазки на природу. В последнее время Дегатти и Лахджа посещали в основном курорты, причем волшебника то и дело приходилось отдергивать от игорных домов. Этого лудомана тянуло в них, как магнитом…

- Так, стоп! — перебил Дегатти. — Ты откуда вообще знаешь о том свидании?!

- Наверное, сидел на соседней горе с биноклем, — осклабился Бельзедор.

Сыр оказался великолепен. Его оценила Лахджа, оценил и кот… хотя как оценил? Он просто сидел и нудил, пока ему не дали кусок, но после этого сморщился и сказал:

— Какое же говно вы жрете. Я не понимаю.

— Я же говорила — ты не будешь! — всплеснула руками Лахджа.

— А это уже мне решать, — выставил лапку фамиллиар. — А решить можно, только попробовав.

Дегатти подогрел вино и разлил по кружкам. Здесь, на горном пикнике, бокалы были бы ни к селу ни к городу. И хотя на поясе волшебника висел его дом-кошель, Лахдже больше нравилось тут, на покрытом редкой травой склоне.

Кое-где росли цветы. Дегатти сорвал один и вставил демонице в волосы, как бы невзначай погрузив в них пальцы. Та смущенно заулыбалась.

— Тут красиво, — сказала она. — Спасибо, что показал.

— Мне просто надоели все эти пляжи, рестораны и тропические острова, — сказал волшебник. — Хотелось привести тебя куда-нибудь, где мы будем только вдвоем.

Снежок стал демонстративно отхаркивать комок шерсти. Но Лахджа не обратила внимания — она уже привыкла к его скверному характеру. Остальные фамиллиары проявляли деликатность и позволяли им проводить время наедине, но уж не кот, нет. Дегатти иногда даже приходилось выставлять его за дверь.

Она коснулась руки волшебника. Их отношения возобновились через пару месяцев после рождения Астрид. Лахджа однажды просто не удержалась, ускользнула из дворца во время очередного шоу — и оказалось, что Майно тоже не переставал ее вспоминать.

А уж как обрадовался енот Ихалайнен, когда она пришла в первый раз! Это же он открыл ей дверь и впустил в дом-кошель. И саму-то квартиру енот поддерживал в идеальном состоянии, но ее хозяин сидел небрит, сален и лохмат, курил трубку и равнодушно читал газету. На столе стояла початая бутылка виски.

— А, культурный досуг, — сказала тогда Лахджа. — Место лудомании успешно заняла алкогольная зависимость?