Паргоронские байки. Том 5

Жюдаф стоял в тени и смотрел на страдающий особняк. Дома печалятся, когда в них кто-то умирает. И они кричат во время пожара. Даже в детстве детектив никогда не ломал вещи, потому что чувствовал — им больно.

Ему понадобилось четыре дня, чтобы собрать картину. Управился бы быстрее, но противник в этот раз попался умный, предусмотрительный и хорошо знакомый с изнанкой волшебного мира. Похить он кого-нибудь из дома — и его выдала бы мебель, выдала бы обстановка. Колоссальным преимуществом Жюдафа перед другими сыщиками было именно это его умение — каждый дорожный камень превращать в свидетеля. Обычные преступления он щелкал как орешки.

Конечно, обычные преступления в его практике и прежде-то случались редко. В деньгах Жюдаф не нуждался уже давно и за пустяковые дела не брался. Соответственно, все чаще в конце распутанного клубка оказывался опасный магиоз, приспешник Бельзедора или что-то потустороннее. Однажды он встретился даже с демолордом.

В этот раз там будет Жаннаро э’Стакро, Жюдаф уже уверился. Он прошел по следам каждого пропавшего, и хотя у него все еще не было прямых доказательств, интуиция подсказывала — нити сходятся к этому дому.

Но в этот раз детектив не собирался просто стучать в дверь. Добровольно ему улики не покажут. В протекционистике э’Стакро очень хорош. А кто-то из похищенных может быть еще жив.

Он дождался первого полуночного часа и попросил темноту стать особенно густой. Потом пришлось еще пообщаться с гомункулом-грибницей, раскинувшимся под фундаментом. Тот, разумеется, всецело подчинялся своему создателю, но Жюдаф убедил его, что создатель заблудился и ему нужно помочь.

Это самый надежный способ. Чем преданней голем, гомункул, ручной зверь или даже личный предмет, тем сильнее он заботится о благе хозяина. И если убедить, что тебя заботит то же самое — враг превратится в союзника.

Жаннаро э’Стакро не узнал о проникновении Жюдафа. Ни грибница, ни зоркие лианы ничего ему не доложили. Лианы детектива и не увидели — его спрятала ночная мгла.

Он вошел через окно. Мечта любого стекла — стать прозрачным до буквально исчезновения. Его нетрудно уговорить хотя бы на несколько секунд последовать мечте. Жюдаф привычным движением скользнул в проем и замер в темной гостиной.

Сегодня тут никого не было. Обстановка всегда общается свободнее, когда на нее не смотрит хозяин, особенно если этот хозяин — волшебник. Жюдаф допросил погасший камин, кофейный столик, книжные полки, но они ничего крамольного не видели. В гостиной все было законопослушно и благовоспитанно — так же, как и в холле, как и в столовой.

В чулане при поварне спала женщина-кадавр, но Жюдаф не стал ее будить. Он спустился в подвал — туда, откуда все еще доносилось визгливое бормотание.

Никто другой его бы не услышал. То была многоголосая брань гари, копоти, пепла. Типичный признак недавнего пожара.

И кроме обычного погреба там располагалась просторная операционная. Видавшая виды, пережившая множество биомагических преобразований и выпустившая в свет не один десяток кадавров. Операционный стол, чулан с препаратами, рабочие инструменты… все было повреждено огнем.

— Я задам всем присутствующим несколько вопросов, — сказал Жюдаф, обводя взглядом обстановку. — Мне нужно знать, что здесь произошло.

Через несколько минут он знал все. Засохшая кровь на стенах, содержимое чулана, инструменты, куски плоти в холодной — у всех быстро развязались языки. А особенно рьяно старалось чучело ворона — оно стояло на дальней полке, и огня избежало, но страху натерпелось немалого.

— Он вр-рет, этот ур-род вр-рет! — озлобленно говорило чучело. — Он убил тр-рех человек, убил! А потом оживил! Убей его, убей!

— Я сыщик. Не судья и не палач, — сказал Жюдаф, пристально глядя на ворона. — Почему ты так ненавидишь своего хозяина?

— Он оживляет всех… всех, всех, всех… кр-роме меня, кр-роме меня! Меня не оживляет! Я для него пр-росто чучело! Кар-р!.. Кар-р!..

Чучела часто бывают озлобленными, поскольку это по сути трупы. Остатки их астральных тел отлично помнят, что раньше дышали полной грудью… до того, как их убили, а потом еще и надругались над телами. Создали зловещее подобие живых существ, мерзкие предметы интерьера.

Но этот особенно озлоблен, поскольку его хозяин — волшебник, способный вернуть мертвецу жизнь. С чучелом у биомага ничего не выйдет, конечно — но чучелу же этого не объяснишь. Оно ничего не чувствует на самом деле, это просто духовные эманации, отражающиеся от хозяина предмета.

— Где они теперь? — спросил Жюдаф. — Ты сказал, что твой хозяин оживил тех, кого убил. Где они?

— Ушли. Ушли! Они теперь в одном! В кадавр-р-ре!.. Кр-роме меня!.. Кр-роме меня!.. Меня не оживляет!

— Ушли, — повторил Жюдаф. — Куда ушли? Это кадавр устроил пожар?

— Пожар, да. Пожар устр-роил. И убил хозяйку. А куда ушли — не знаю. Не знаю!

Жюдаф уже сам заметил. На стене все еще оставались следы биоматериала. Кровь и мозговая ткань — они все еще стенали, плакали, хотя уже совсем тихо.