Паргоронские байки. Том 5

Сарразен посмотрел в сторону другого эмоционала — похожего на белого клоуна, хрупкого и воздушного. Его Сострадание могло исцелить любую рану или болезнь, но мертвых все-таки не воскрешало.

— Можем штурмовать в любой момент, — сказал закованный в доспехи Решимость.

Сарразен на мгновение сомкнул веки, а потом произнес:

— Три минуты. Потом…

Из воздуха высунулось кошмарное рыло Злобы. Эту тварь не желал видеть в действии даже собственный владелец.

Странная то была ночь. Вероятно, в соседних домах уже никто не спал, но тишина стояла гробовая. Таймуранг привык сидеть тихо, когда слышит ночной шум. Но Жюдаф готов был поспорить, что все сейчас приникли к окнам и смотрят на дом биомага, окруженный фантасмагорическими созданиями, служащими серебряному эльфу с холодным взглядом.

Три минуты тянулись ужасно долго. Жюдаф почти ощущал, как движется секундная стрелка, как падают в незримых часах песчинки. Сарразен стоял рядом и пристально смотрел на окно второго этажа.

А потом оттуда донесся душераздирающий крик. Дикий, безумный, нечеловеческий вопль.

Мужской?.. Женский?.. Даже Жюдаф толком не разобрал.

В следующую секунду Сарразен дал сигнал штурмовать. На второй этаж ворвались сразу три эмоционала… только встретила их пустая комната. Воздух еще клубился, а на полу колыхался причудливый гомункул, похожий на огромный цветок с распахнутым зевом.

— Это кротовина, — почти удивленно прокомментировал Сарразен. — Никогда такого не видел. Живой портал.

— Куда ты ведешь?! — быстро спросил Жюдаф.

Цветок мгновенно сомкнул лепестки и начал свертываться… на него бросились Гнев и Решимость, но было поздно — гомункул пожрал самое себя.

— Остаточный след вел куда-то в Сурению, — тихо сказала Сарразену его Проницательность. — Но большего я зафиксировать не успела, все следы стерлись.

— Его жены здесь нет, но она здесь была, — произнес Жюдаф, осматривая комнату. — Судя по словам операционного стола, э’Стакро действительно возвращал ее к жизни, но понял, что не успевает, и высадил этот… цветок.

— Э’Стакро — не некромант, — прокомментировал Сарразен, слушая свою Память. — Он не мог просто поднять мертвеца.

— Полагаю, теперь он заляжет на дно и продолжит то, что не успел, — предположил Жюдаф. — Объявите его в розыск?

— Да. И его, и этого его кадавра. Не успел спросить — что он собой представляет и кого убил?

Жюдаф рассказал префекту все, что успел выяснить. Выходя из дома, Сарразен посмотрел на сидящих под охраной Строгости кадавров и почти недовольно произнес:

— Кадавр-волшебник — это неприятность. Да еще и первым делом убивший человека.

— Но по крайней мере эти не сопротивляются, — указал на Верзилу с Громилой Жюдаф. — Значит, мэтр э’Стакро не хотел вступать в открытую конфронтацию.

— Он вступил в нее, как только совершил первое убийство, — отрезал Сарразен.

…Год спустя Жаннаро сидел в грязной комнатушке и смотрел на лежащую неподвижно Естрию. Ее глаза были открыты, но она молчала. Она теперь почти все время молчала.

Побег от Кустодиана дался непросто. Волшебник все еще изумлялся, что у него получилось ускользнуть, да еще с полутрупом на плечах. Наконец-то пригодился кротовник, этот телепортирующий гомункул, которого Жаннаро вырастил еще лет десять назад и всегда держал наготове. Он думал, что тот пригодится, если дож решит избавиться от того, кто знает о нем слишком много… но даже не подозревал, что бежать придется от Кустодиана.

Как это вообще случилось? Жаннаро не сделал ничего плохого. Они ведь были магиозами, те трое. Может, их еще не объявили таковыми официально, но Жаннаро точно знал, что они активно нарушают закон… возможно, стоило сказать об этом Кустодиану, когда его пришли арестовывать. Сообщить, что те, кого он насильно сделал частью Дюжины, сами были убийцами, контрабандистами и промывателями мозгов.

Да, возможно, стоило. Хотя его бы все равно арестовали. И кто бы тогда вернул к жизни Естрию?

Естрия приподнялась на кровати. Жаннаро беспокойно повернулся к ней, с надеждой посмотрел в глаза… нет, все то же самое.

Она все-таки вернулась лишь отчасти. Он оживил тело, но повреждения мозга оказались слишком серьезны. Жаннаро собрал ткань буквально по кусочкам, а кое-где нарастил новую, но это отразилось на тонких началах души. Появились необратимые прорехи — и их он починить уже не мог. Тут требовался умелый психозритель, а Жаннаро знал только основы — то, что требовалось для контролирующих фраз.

— Я поспала, — ровным голосом произнесла Естрия. — Я хочу есть.

Жаннаро вздохнул и протянул ей миску. По крайней мере, ее удалось научить есть самостоятельно. Первые луны были вообще тяжелыми — Естрию приходилось кормить с ложки, она ходила в туалет под себя, а говорить не говорила совсем.

Но она постепенно учится. Как маленький ребенок. Уже может ходить, может сама себя обслуживать.

— Сегодня будем купаться, — сказал Жаннаро.

Естрия обрадовалась… кажется. В глазах у нее что-то мелькнуло, уголки рта чуть приподнялись. Раньше она любила принимать ванны, и ее реакция обнадежила Жаннаро.

Возможно, еще через год или два она станет совсем прежней. Надо просто подождать.