Паргоронские байки. Том 5

Нет-нет, не так! Все хорошо! Она пала во Тьму, да, но это же свобода! Свобода не испытывать боли, которую приносят ненависть и жалость к себе! Она стала сильнее, чтобы…

Лахджа схватилась за голову.

— Я не жалкая…

— Да ладно, Лахджа, — уже даже испугалась Сидзука. — Не настолько уж и плохо… для начинающей. Ты ж в первый раз сегодня играешь?..

— А-ага…

— Ну вот, не настолько уж и плохо…

Ничего. Это все временно. Она справится, найдет выход. Нет безвыходных ситуаций… а к тому же все не так уж плохо! Где в Паргороне найдется местечко получше, посытнее, а?!

Боже, где тут вообще можно растить ребенка?! Во дворце она может делать, что хочет, оставаться тут, сколько захочет, пока не наберется могущества, а потом… потом она что-то придумает…

А Хальтрекарок… ну, не стоит всерьез его ненавидеть. Хальтрекарок все-таки не худший из обитателей Паргорона. Для гхьетшедария он вообще довольно мил — о нем так даже жены отзываются.

Конечно, ему далеко до кого-то вроде Янгфанхофена, этого благочестивого, мужественного, сексуального…

-…И вконец завравшегося трактирщика, — закончил Бельзедор. — Что-то ты всем своим знакомым девицам приписываешь повышенное внимание к своей персоне.

- Приписываю ли? — загадочно улыбнулся Янгфанхофен.

Музыка Лахджу не увлекла. То ли инструмент не ее, то ли просто не то настроение. Танцевать в нынешнем положении не хотелось.

В настолки играть тоже не хотелось. Некоторые наложницы в последнее время ими увлеклись — благо во дворце появился этот адепт D&D и варгеймов, который на шоу ассистирует Хальтрекароку, а в остальное время сидит в своей берлоге и играет со всеми желающими.

— А пойду-ка я резать, — решила вслух Лахджа, превращая пальцы в скальпели.

Да, вот этим она давненько не занималась. На Парифате как-то условий не было, да и объектов интересных не попадалось. Зато здесь… что ж, хотя бы это хобби у нее здесь есть.

Лахджа поднялась в свою мансарду. Во дворце полно помещений, которые ни для чего толкового не используются. Одно такое Лахджа приспособила под лабораторию… хотя как лабораторию? Просто местечко, где она поставила пару холодильников для образцов. А то Сидзука в конце концов встала в позу и потребовала убрать их куда подальше.

Нет, на настоящую лабораторию это не тянет, конечно. Недалеко ушло от мясницкой разделочной. Лахджа таскала сюда останки мертвых монстров, животных и игроков с шоу Хальтрекарока. Из разных миров.

Ей даже не приходилось охотиться за интересными образцами — Хальтрекарок все делал за нее. У него каждую неделю появлялась всякая интересная живность… и бездарно растрачивалась для увеселений толпы.

Ну не выкидывать же потом полезную биомассу.

- Но только мертвых?! — воскликнул Дегатти. — Я надеюсь, только мертвых?!

- Ну… наверное, — хмыкнул Янгфанхофен. — Лахджа еще не изжила в себе этот рудимент, который вы называете совестью. Пока что.

Это оказалось даже интереснее, чем шляться по мирам. Лахджа все больше увлекалась внутренним устройством демонов и других необычных тварей. Их анатомией, физиологией, мышлением, повадками. Она изучала эти удивительные организмы, проникала демоническим зрением в их глубинную суть и заимствовала самое интересное для своего метаморфизма. Познавала всю сложность форм живого.

Может, однажды она даже сможет преодолеть ограничения своего Ме. Или вырастить себе новое, посильнее.

Сегодня Лахджа вскрывала личинку Хлаа. Она включила кэ-око, установив прямую передачу на счет провайдера. Кэ-миало любят наблюдать за деятельностью, подразумевающей получение новой полезной информации — пусть это даже на уровне школьных опытов с лягушками.

Личинки Хлаа — очень непростой образец для вскрытия. Достать-то их несложно, конечно, зато очень сложно исследовать в живом виде, подавляя желание немедленно съесть. Так и подмывает откусить кусок… а лучше запихнуть в пасть всю эту визжащую и трепыхающуюся тварь.

— Это неестественное желание, — прокомментировала Лахджа.

— Да, — подтвердил кэ-миало.

— Откуда ты знаешь, о чем я думаю? — спросила демоница. — Пролез в мою голову?

— Вы все в такие моменты думаете об одном и том же, пожиратели плоти.

Получая от нее информацию напрямую, кэ-миало охотно делился в ответ собственной. Под его руководством Лахджа нашла железы, продуцирующие феромоны, делающие личинок такими аппетитными.

Но в чем смысл этого приспособления?

— Есть предположение, что личинки Хлаа — инвазивный вид, и в их родном мире те же феромоны действовали на хищников иначе, — сказала Лахджа. — Отпугивали или вызывали эмпатию. Но демоны к эмпатии не способны. Они едят то, что любят. Я угадала?