Пари, миледи?

Я незаметно оглянулась на Каллемана и наткнулась на внимательный взгляд. И от того, насколько проницательным и холодным он был, мне стало не по себе. Ну какая нелегкая принесла этого полицейского? Наверное, еще пару дней назад я была бы рада, что в доме есть полиция, но сейчас, узнав тайну Стейнов, боялась за мужа. Что, если Каллеман догадается? В нашем славном Дартштейне любая причастность к эри, даже самая незначительная, может привести на гильотину. Дознаватели церемониться не будут. Им легче сразу избавиться от «скверны», чем потом разбираться с последствиями.

Каллеман чуть прищурился, и по его губам скользнула понимающая усмешка. Вот же… ищейка!

Я отвернулась и плотнее прижалась к мужу.

— Надеюсь, хороший завтрак всех успокоит, — словно почувствовав мою тревогу, тихо сказал Рольф.

— Ты правильно сделал, что все рассказал, — так же тихо сказала в ответ. — Что с Эванс? Это действительно несчастный случай?

— На первый взгляд, да.

— Но?

— Да в том-то и дело, что никаких зацепок, кроме того, что Гризельда прослужила в доме два года и могла пройти по этой лестнице с закрытыми глазами.

— А что говорит Каллеман?

— Молчит. И мне не нравится его молчание, — задумчиво ответил муж.

— Как думаешь, он может что-либо знать о твоей силе и о том, что в действительности происходит в Рендолле?

— Каллеман очень непрост. И чутье у него просто звериное, — тихо сказал Рольф.

— Полагаешь, он догадывается?

— Нет, Софи. Исключено. История с силой эри никогда не выходила за пределы нашей семьи.

— И все же, вдруг он узнал?

— Ох, Рольфи, какой аромат! — Раздался позади нас голос леди Харлоу, и тетушка, обогнав остальных гостей, буквально кинулась к исходящему паром серебряному блюду. — Эндрю, что ты там возишься? Положи мне парочку, — обратилась она к сыну. — Нет, лучше три штуки. Или четыре? Да, четыре будет достаточно. Майор, вы любите блины? — Повернувшись к подошедшему Форцу, спросила она, пока Эндрю накладывал на тарелку истекающие маслом трубочки.

Майор что-то негромко проворчал и тоже взялся за лопатку, а мы с мужем отошли чуть дальше, к блюду с беконом.

— Рольф, я тут кое-что увидела, — тихо сказала мужу, собираясь поделиться с ним своими наблюдениями за туманом, но тут рядом с нами остановился Эшвуд, и я замолчала.

Муж потер лоб рукой, а я оглянулась и заметила стоящего чуть поодаль Каллемана. Тот смотрел на Рольфа так, словно пытался разгадать какую-то загадку, и я невольно подалась вперед. Мне хотелось закрыть мужа от главы магполиции, остановить этот режущий насквозь взгляд, и в какой-то момент мне даже показалось, что тот «споткнулся» о мою спину и скользнул в сторону. А следом пришло ощущение холода и знакомое дуновение, коснувшееся щеки. И почему-то вспомнилось, что мне уже доводилось испытывать подобное. Кажется, на приеме, перед тем, как в моей руке оказались бокалы. А еще совсем недавно, в Западном крыле, когда мы с Рольфом боролись с плесенью.

— Так что ты хотела сказать, Софи? — Уточнил муж, но его перебили.

— Рольф, а что со старой конюшней?

Эндрю остановился напротив и с плохо скрытой неприязнью посмотрел на Стейна.

— А что с ней? — Спокойно спросил тот.

— Она закрыта.

Мне показалось, или в голосе Эндрю послышалась претензия?

— Да, здание слишком ветхое. Я собираюсь его снести, — все так же ровно ответил Рольф и обратился ко мне: — Дорогая, сколько кусочков бекона?

— Ты не можешь! — Резко побагровев, воскликнул Харлоу и встал между нами.

— Нет? Почему же?

Рольф отложил щипцы для мяса и в упор посмотрел на кузена.

— Потому что это наследие нашей семьи. Конюшню нельзя разрушать!

В карих глазах Харлоу загорелся недобрый огонь.

— Вот как? Даже если это наследие грозит обрушиться нам на головы? — Уточнил Стейн.

— Вот! — С неожиданной ненавистью выпалил Эндрю. — В этом весь ты! Тебе же наплевать на всех, кроме себя и своих хотений!

— Эндрю, что ты такое говоришь? — Попыталась вмешаться тетушка.

Она поставила тарелку на стол и заметалась по столовой, напоминая переполошившуюся курицу.

— Оставьте, матушка, — отмахнулся от нее Харлоу. — Хватит этих слезливых мелодрам. Ваш драгоценный Рольфи никогда не отпишет вам Рендолл, как ни старайтесь.

— О чем ты, Эндрю?

Леди Джейн замерла и растерянно посмотрела на сына, а потом дрожащей рукой достала из кармана платок и приложила его к глазам.

— Да полно вам, матушка, — поморщившись, ответил кузен. — Сколько можно унижаться перед этим снобом? Он же нас ни во что не ставит. Думаете, в нем есть хоть капля благодарности? Нет. Он, как и все Стейны, бездушный эгоист, и ему плевать и на вас, и на меня. Да и на тебя тоже, — повернувшись ко мне, сказал Эндрю. — Что смотришь? Не знала, что Стейны не способны любить? Они объясняют это проклятием Разлома, да только нет никакого проклятия. Просто свихнулись от своей силы, вот и превратились в бездушных тварей.

— Эндрю…

Леди Джейн смотрела на сына полными слез глазами. Все остальные гости замерли, растерянно глядя на брызжущего слюнями Харлоу.

— Что ты такое говоришь? — Пролепетала леди Джейн. — Рольфи, не слушай его! Мальчик просто переволновался.