Париж: анатомия великого города

Парижане, которым подобные церемонии были не в новинку, громогласно славили вошедшего в город через ворота Сен-Дени и шествовавшего до собора Нотр-Дам короля, но в то же время саркастические замечания насчет монархии и ее нестабильности не заставили себя ждать. Опасения скептиков лишь укрепил пышный въезд Людовика в город: король явился верхом, прикрывая голову зонтом из атласа, действо сопровождалось такими чудесами, как фонтан, бьющий вином и молоком, и искусственный пруд с гологрудыми «сиренами». Последние особенно понравились летописцу, который емко описал обнаженные бюсты — «droit, séparé, rond et dur» («торчащие, округлые и крепкие»). Король не удостоился столь красочных комплиментов.

Нелепому шествию удалось-таки скрыть от мира подлость и политическую хитрость Людовика, необходимые для выживания в мутном течении придворной жизни. Достойный ученик Макиавелли, Людовик привнес в крут обязанностей и навыков монарха темное искусство лести, интриги и обмана. На заре его правления главными врагами власти стала мятежная знать Бретани, семьи Бурбонов, Орлеанских, Шароле и Дюнуа. Не менее опасными противниками были парижане. Во время церемонии коронации они явили доказательства своей неблагонадежности. Король повергал врагов «медом речей»: на бесконечных обедах и банкетах в своей резиденции де Турнель (он сознательно сторонился Лувра) Людовик улещал и увещевал, только чтобы усыпить бдительность. Амбиции Людовика, однако, простирались за границы Парижа: на Францию и далее в Европу, где его Франция должна была занять главные позиции не войнами, а хитростью. Этот монарх успешно плел паутину интриг в самых разных областях жизни, за что его прозвали «вселенским пауком».

Именно при Людовике Франция приобрела шестиугольные географические очертания, которые мы видим и сегодня: наконец были подчинены Мэн, Анжу, Прованс и Бургундия. В сферу интересов Людовика XI входил и Неаполь: королю удалось установить добрые отношения с политиками Италии, что на протяжении веков сослужит далеко не добрую службу. А пока Франция обрела силу, обогатилась достижениями культуры Италии — истинной сокровищницы Ренессанса. Парижане, однако, не одобряли ни увлечения властей иностранцами, ни тем более высоких налогов. Хватало и того, что Людовик находился в постоянных отлучках.

Нельзя сказать, что король вовсе не принимал участия в культурной жизни столицы. Более того, в решимости распространить в Париже книгопечатание он преодолел жесткое сопротивление гильдий писцов и книготорговцев, обладавших до той поры монополией на все тексты, продававшиеся в городе. Первые печатные книги привезли в Париж еще в 1463 году два немца — Фюст и Шеффер, однако гильдии немедленно конфисковали издания. Людовик, в свою очередь, выплатил немцам компенсацию в 2500 крон — значительная сумма и своего рода вознаграждение за доставленную в Париж новую технологию. В 1470 году в столицу Франции из Швейцарии по приглашению ученых Жана де Ла Пьера и Гийома Фише приехали два печатника и установили первый печатный станок в Сорбонне. Вскоре оба упомянутых немца-печатника обосновались на улице Сен-Жак, где открыли типографию под названием «Солейл д’Ор» («Золотое солнце»). Хотя первые издания выходили на немецком языке и набирались готическим шрифтом (шрифт поменяли лишь при Франциске I), книгопечатание быстро стало процветающей парижской индустрией.

Еще одним следствием долгих отлучек из Парижа Людовика XI и его преемников (монархи воевали либо интриговали все чаще в Италии) стал светский вакуум, образовавшийся из-за отсутствия в столице придворной жизни. Эту пустоту заполнили буржуа, предусмотрительно скупавшие крупные владения по бросовым ценам. Аристократия, не приближенная ко двору, селилась на левом берегу Сены на улицах Сен-Андре де Ар и де Буши и в восточных кварталах правобережья, на улицах де ла Верь-ери, Сен-Кро-де-ла-Бретоньери, де Архив и Фран-Буржуа. Здесь их соседями стали не только семьи буржуа самого разного достатка, но и последние бедняки. Да, именно на этих улицах формировалось мнение, что монархия живет совсем другой, никак не похожей на жизнь простого человека жизнью. Монархия действительно мало влияла на развитие города в конце XV — начале XVI века. Тогда же сформировался «интеллектуальный» квартал, ограниченный улицами Сен-Жак и Жирон дель. Столичные финансисты и юристы облюбовали лежащие к северу от реки улицы Белых Плащей и Сент-Авой. Торговый люд вращался в округе рю Ломбард, улиц Старых Денег и Мариво. Местность эта лежала чуть к северу от башни Сен-Жак — приметного высокого здания, с высоты которого, как ходили слухи, при должном старании можно разглядеть злую искусительницу Италию.