Париж: анатомия великого города

Страх перед ведьмами, колдунами и поклонниками сатаны был весьма распространен в Европе в те времена и вылился в массовую истерию, общую для католиков и протестантов, и повсеместное предание ведьм огню. В начале XVI века церковь официально провозгласила сатанизм и магию врагами веры. Об этом можно прочесть в «Malleus maleficarum» («Молот ведьм»), пособии по опознанию ведьм, опубликованном доминиканским монашеским орденом в 1486 году. Борющиеся за власть в городе религиозные фракции успешно прикрывались охотой на ведьм. Во всех кровавых стычках протестантов с католиками, произошедших в Париже, винили сатану.

В длинных и образных «Трагических поэмах» гугенота Агриппы Д’Обинье земным воплощением дьявола предстает Екатерина Медичи. Это поэтическое произведение аллегорически описывает гражданские столкновения во Франции 1560-х годов, кульминацией которых стала бойня Варфоломеевской ночи. Д’Обинье обвиняет Екатерину в колдовстве, призывании дьявола, жертвоприношениях младенцев (по городу ходили слухи, будто она присутствовала на черной мессе в Венсенском лесу). Но самое важное то, что, по крайней мере с точки зрения кальвинистов, Екатерина олицетворяла принцип бесконечных изменений («change en discord avec les elemens»), которые суть проклятие рода человеческого. Когда в 1589 году королева в возрасте 69 лет скончалась, парижане единодушно сошлись во мнении о том, что если бы им только удалось добраться до ее тела, они бы сбросили его в Сену. Из-за таких настроений Екатерину хоронили в Блуа, быстро и скромно. Ее смерть, однако, не завершила мучений Парижа, а ознаменовала начало нового витка насилия, который не заставил себя ждать.

Началось все с убийства короля Генриха III в том же году. К тому времени Париж находился под властью семьи Гизов и Католической лиги уже двадцать лет. Рядовые парижане ненавидели короля за распущенность и изнеженность, так что Лиге было несложно возбудить толпы и вывести на улицы горожан, осуждавших дворцовую жизнь. Сорбонна тоже не подчинялась короне и успешно управляла настроениями толпы, определяя, кто еретик, а кто нет, и какую политическую программу следует поддерживать. Университет, к примеру, одобрял стремление населения молиться о смерти короля или за победу Лиги над короной. Сразу после смерти Екатерины Медичи на короля, казалось, ополчился весь Париж.

Генрих враждовал с Католической лигой до самой своей смерти от удара ножа Жака Клемана, монаха «якобинского братства» с улицы Сент-Оноре (монахов называли «якобинцами» по имени улицы Сен-Жак (Святого Иакова), на которой изначально располагался их приход; позднее то же имя взяли себе члены политического клуба времен Великой французской революции 1789 года, встречавшиеся в стенах монастыря первых «якобинцев»). Готовил Клемана к покушению настоятель обители и близкий друг семьи Гизов Бургоэн. Он убедил монаха в том, что ангелы спустятся с небес и помогут ему, что убийца короля станет самым знаменитым мучеником католиком.

1 августа 1589 года Клеман отправился в королевский замок Сен-Клу на юго-западе города, якобы чтобы передать Генриху письма узников Бастилии. Сначала охрана отказалась его пропустить, но король заметил клирика, спорившего с гвардейцами, и со словами, что он не «враг монахам», жестом приказал впустить его. Когда король начал читать поданные Клеманом письма, тот вытащил спрятанный кинжал, ударил короля в живот и обломил лезвие, чтобы осколок остался в теле. «Меня убивает злой монах! — вскричал король. — Убейте его, пока он не убил меня!»

Католический Париж встретил неприкрытым ликованием весть о смерти короля. Горячая сторонница Лиги и личный враг короля, среди прочих внушавшая Клеману мысли об убийстве, герцогиня Монпансье даже обняла гонца, который принес ей сообщение о смерти Генриха. «Ах, друг мой, — сказал она, — правда ли это? Неужели злой и вероломный тиран действительно мертв? Бог даровал нам великий подарок! Меня огорчает лишь одно: король не знал, что это я устроила его смерть!» Вместе с графиней де Намюр она бегала по улицам Парижа, танцевала и восторженно кричала: «Тиран мертв! Благая весть всем!» Графиня требовала, чтобы день смерти короля объявили национальным праздником, чтобы народ надел в честь события зеленые ленты, которые она самолично раздавала всему городу.

Графиня де Намюр не остановилась на этом, отправилась в церковь Кордельеров и в язвительных речах излила злобу над телом мертвого короля. В знак радостного события по всему Парижу были зажжены лампы, которыми народ в ликовании освещал город на протяжении всего траурного периода. Священники писали апологии поступку Клемана, раздавали его изображения прямо с алтаря, называли святым мучеником.