Париж слезам не верит

Короткая шифровка, лежавшая в конверте третьей, не имела ни обращения, ни даты, ни подписи. К ней была приложена расшифровка на особом листе и перевод на французский. Арсений быстро проглядел текст, но не удовлетворился этим и решил проверить сам. Простой десятеричный код поддался после получасового нажима. Текст был составлен по-немецки. Напрягая свои небогатые знания, генерал обратил ряды цифр в буквы и слова. Они почти во всём совпали с переводом, кроме последней строки, которая была вовсе пропущена.

«Получением искомого благодарю. Скорблю о нашем друге. Шаткость его позиции ставит под угрозу общее благо. Корпус должен выйти как можно скорее. Приложите все усилия. Усмотрите неполадки, неповиновение, болезни, якобинский дух. Что угодно. Лишь бы он не задержался во Франции, и Париж подписал общую конвенцию. Помощь из Франции дойдёт до Италии и Испании скорее, чем из России. Если же русские вступят в войну с турками, то уже не смогут отвлечь для Европы ни полка пехоты. Тогда успех борьбы с революцией сомнителен. Остаюсь истинно преданный и благодарный брат. Дети вдовы узнают друг друга».

Последнее предложение не было дешифровано и переведено. Вероятно, оно служило постоянно повторяющейся кодовой фразой, которая заканчивала каждое письмо. Арсений поскрёб в затылке. Что-то он слышал про «детей вдовы». Тоже какая-то ложа? Расплодились, не разберёшь их! Одно было ясно: от адресата требовали ускорить вывод русского корпуса из Франции. Значит, этот человек обладал немалым весом. Поскольку конверт был выужен из документов Нессельроде, представлялось логичным, что к нему и обращались. «Вы весьма рискуете, Карл Васильевич», — сказал Закревский, складывая документы и глядя перед собой в пустоту. Сегодня он намеревался вернуть бумаги осведомителю, даже не снимая копий. Ибо и сам сильно рисковал. Есть пределы, за которые любопытство подданных проникать не должно.

Париж

Новость о покушении на Веллингтона распространилась по Парижу с быстротой молнии. Ею упивались все, кроме газет. Последние, как водится, хранили гробовое молчание. В следующие за несчастным чаепитием дни герцога посетил каждый мало-мальски значимый чиновник из французской королевской и оккупационных администраций. Бедняга Артур не знал, куда деваться, и только повторял: «Вы предаёте случившемуся слишком большое значение…»

Вообще визитёры ему надоели, и когда пришёл Воронцов, он просто изнывал от ненависти к гостям.

— Ну, посмотри на них, Майкл, это гиены! Их тянет на сенсацию, как на запах крови!

— Но ведь и правда могла быть кровь, — осторожно осведомился граф Михаил.

— Да какая там кровь! — взвыл Веллингтон. — Я уже склоняюсь к мысли, что переполох устроили сорванцы-мальчишки. Нашли где-нибудь неразорвавшуюся бомбу, порох давно отсырел… Максимум, я был бы с ног до головы в сливках и твороге. Сам полюбуйся. — Герцог широким жестом пригласил русского командующего в смежный зал, куда так лихо зашвырнул смертоносный предмет.

Вдвоём они прошли под покосившейся дверной балкой. Белая створка с позолоченными резными луками и стрелами висела на одной петле. Воронцов вступил в уже прибранную приёмную и мог трезвым глазом оценить ущерб. Конечно, в первый момент погром представлялся устрашающим. Но после того, как выгребли битое стекло, осыпавшуюся штукатурку и искорёженную мебель, стало ясно, что, в сущности, пострадала одна отделка.

— А слабовато рвануло, — с сомнением протянул Михаил Семёнович. — В принципе, не должно было остаться ни пола, ни потолка.

— И я о чём, — подхватил герцог. — Либо баловались мальчишки…

— Либо вас пугают, Артур, — покачал головой Воронцов. — Предупреждают о чём-то. Я не имею права лезть в ваши дела. Но мне кажется, не стоит так легкомысленно списывать всё на детские шалости. А если у злоумышленников просто не было опыта делать хорошие бомбы?

— Господи, да украли бы с армейского склада! — возмутился недогадливости гипотетических убийц Веллингтон. — Вся Франция набита снарядами!

— Возможно, в следующий раз они так и поступят, — протянул Михаил. — В любом случае усильте охрану.

— Я и так сижу, как в Тауэре! — герцог был в самом скверном настроении за все годы их знакомства. — Но и это ещё не всё. Вообразите… я никому пока не говорил. Но с вами просто не могу молчать. Майкл, я попал в ужасное положение.

— Что такое?