Парижский мститель. 10 лет прямого действия

Технократы, родившиеся в результате слияния «левых» и правых программ, пытаются представить свой менеджмент как единственную модель для политики. Чем больше их видение исчезает под диктатом менеджмента, тем больше оно сакрализируется, и тем больше оно проявляется только в форме показухи. Какой-то известности может быть достаточно. Разве Тапи не был министром и лидером «социалистических» радикалов, партии большинства? Когда тот или иной спортсмен, от Роже Бамбука до Ги Друта, не был в парламенте и в министерствах.

Под блестящей пропагандой новая модель накопления, введенная в действие после кризиса 1973 года, поставившего под угрозу нормы прибыли буржуазии, была лишь инверсией баланса сил, отступлением от завоеваний, навязанных миром труда в ходе послевоенного цикла борьбы до 1970-х годов. Во Франции, как и во всех империалистических странах, слияние монополий и государства (государственно-монополистический капитализм) доминировало в общей экономике, в рамках государственного промышленного сектора (PIS). В начале 1980-х годов государство Миттерана сосредоточило в своих руках главное оружие экономической реструктуризации. То есть, средства ведения классовой борьбы на службе буржуазии. Банки и кредиты были в основном национализированы (тридцать шесть банков, страховые компании, финансовые институты), пять основных промышленных групп находились в руках государства, но также и большинство секторов новых технологий, аэронавтика и космическое строительство, (теле)связь и, конечно, фундаментальные исследования. Эти отрасли должны были послужить моделью для реструктуризации, для внедрения нового производственного кредо тотального контроля – ноль дефектов, ноль запасов, ноль простоев и т. д., – прежде чем предложить их на блюдечке общественности. – Перед тем как преподнести на блюдечке буржуазии через приватизацию.

Нельзя понять контуры партии предприятия в классовой войне 1980-х годов без понимания роли государственного аппарата. Он стал местом масштабных экспериментов с первыми мерами гибкости и новыми производственными стандартами, моделью, предложенной частной промышленности всей структуре малых и средних предприятий. «Социалистическое» государство готовило почву для захвата капиталом всего общества. Утроба партии предприятия была плодородной – но ее главой оставался НСФР.

Атака на «номер два» НСФР

С момента нашей первой акции в 1979 году мы регулярно следили за президентом и вице-президентами организации работодателей. В феврале 1986 года было принято решение о забастовке во французской организации работодателей. Однако возникла трудность: лидеры CNPF больше не были фигурами, известными рабочему классу. Будучи начальником небольшой патерналистской компании, новый босс боссов ничем не напоминал ни Сейрака, ни Ру, ни тем более члена династии Венделя. Самые дружелюбные к СМИ были именно крупные боссы SPI, такие как Бессе или Гандуа, а не винтики администрации работодателей, как Шотар, возглавлявший уже пришедшую в упадок комиссию по социальным вопросам. Большие договорные соглашения между государством, работодателями и профсоюзами больше не были в порядке вещей: прошлое было стерто, дискуссии проводились только для того, чтобы выиграть немного времени, разделить борьбу, и они были скорее вынужденными.

В то время вторым номером в профсоюзе работодателей был Брана. Технократ, менеджер по связям с CMI (большую часть своей карьеры он сделал в оружейной транснациональной компании Thomson) и ответственный за экономические вопросы, Брана «представляет и руководит блоком SPI-Parti de l’entreprise, движущей силой общей «антикризисной» стратегии, которая означает картелизацию, технологическую и промышленную концентрацию, рыночную экономику, гибкость, социальное дерегулирование, индивидуализацию политики заработной платы, антирабочие репрессии на заводе и за его пределами».

Публичная информация о CNPF и ее лидерах заставила первых разведчиков действовать быстро. Брана жил в Ле Везине, в красивом доме, выходящем на улицу, которая проходила вдоль путей RER. У него был относительно регулярный график: он выезжал из дома рано утром в сопровождении Фернандеса, своего постоянного водителя-телохранителя, который в это время проходил курсы по безопасности и стрельбе. Он приезжал на служебной машине CX и ехал через большой парк к дому. Каждое утро маршрут выезда менялся: иногда направо в сторону Шату, иногда налево в сторону мэрии Ле-Везине – иными словами, минимальные меры безопасности.

Улица дю Везине была пустынна. Это затрудняло наблюдение и действия. Редко встречались припаркованные машины, и еще реже – пешеходы. Ждать в машине было невозможно. Коммандос не оставалось ничего другого, как спрятаться в фургоне, чтобы подойти незаметно и быстро вмешаться. Целью операции было обстрелять машину. Не убивать Брану, который не был достаточно символичной фигурой. С политической точки зрения, речь шла о вооруженном нападении на CNPF.