Парижский мститель. 10 лет прямого действия

Начиная с весны 1985 года, по всей Европе были организованы многочисленные встречи. Кульминацией этого процесса стал «Международный конгресс антиимпериалистического и антикапиталистического сопротивления в Западной Европе», собравший во Франкфурте с 31 января по 3 февраля 1986 года около 1500 боевиков из наиболее активных коллективов революционного движения и из групп поддержки заключенных европейских партизан. Несмотря на кампанию ненавистнической прессы и присутствие внушительных сил полиции, решение суда гарантировало законность конгресса.

Дебаты были организованы вокруг трех основных тем: атака общего фронта и народные мобилизации в Европе против НАТО; связь с оппозицией реакционному повороту и новой модели накопления капитала; единство революционной борьбы в геостратегической зоне, где доминирует НАТО.

Противоречия вспыхивали на каждом шагу. Все было предметом дебатов. Все было предметом дискуссии. Для некоторых это стало подтверждением провала этих встреч. Напротив, речь шла о том, чтобы объединить все компоненты движения для разжигания конфронтации и связей – какими бы противоречивыми они ни были. Помимо самого конгресса, мы хотели убедить людей в преимуществах общей атаки: запустить динамику внутриевропейского сотрудничества и укрепить революционное движение на континенте; обеспечить, чтобы движение взяло свою судьбу в свои руки и создало центральную точку сборки, сквозную для всех политических выражений на рабочих местах, в кварталах, в университетах, в школах, на улицах и т. д. Здесь разыгрывалась решающая партия. Либо движение было «в движении», либо оно было бы осуждено гнить долгие годы.

Следует признать, что, несмотря на успех во многих отношениях, съезд не решил эту историческую задачу. Это стало решающим элементом грядущих поражений. Медленный разрыв связи между политическими органами (вооруженными или нет), автономным движением и инициативами масс достиг точки невозврата.

Несмотря на эту слабость, альтернативы не было. В сентябре 1986 года мы дали интервью подпольной газете «Zusammen Kampfen» («Бороться вместе»), в котором изложили краеугольные камни нашего следующего наступления. Либо мы прерывали начатое, чтобы попытаться «выровнять фронт» со все более изменчивым движением. Либо мы пытались продвинуться вперед, осуществляя действия, сразу же ощутимые для всех сопротивляющихся. Если мы хотели сохранить нашу организацию, уберечь ее от репрессий, «продержаться» и избежать риска возврата к групповщине, то выбор пал на первый вариант. Второй был самым опасным – не назову его «авантюрным», – но мы не сомневались, что будет в тысячу раз полезнее провести стратегию освобождения в самом сердце монопольных держав, выступить с посланием классовой солидарности с международным пролетариатом, страдающим от атак неолиберальной глобализации.

Это интервью не скрывало целей нашего следующего наступления: «Партия предприятия», т. е. буржуазия, находящаяся у власти за фасадом миттеранства, которая организовала реструктуризацию промышленности и политику жесткой экономии, прославляла финансовые спекуляции и спекуляции с недвижимостью, позволила установить (раскрытые делами Crédit Lyonnais, Tapie и других Traboulsi) в переулках «левой» власти спекулянтов, которые получат удовольствие от вальса приватизаций, открытых «социалистами». В то же время под ударом окажутся основные инструменты глобального контрнаступления, такие как офисы ОЭСР и всемирная штаб-квартира Интерпола.

Партия предприятия не сводится только к работодателям. Во Франции 1980-х годов она также включала государственных служащих (которые контролировали 30 % экономической деятельности страны) и политико-правовых работников (которые устанавливали рамки для эксплуатации и неолиберального дерегулирования). Но также и силы классового сотрудничества, защищавшие «модернизацию» мира труда, в которой участвовали институциональные профсоюзы и которая привела к разработке закона Ору, первого камня, заложенного неолиберализмом против трудового законодательства.

В середине 1980-х годов торжествующая Партия предприятия растоптала всех своих противников. Это были гламурные годы яппи и возмутительных состояний. «Жизнь в другом месте, она выходит из кризиса, через предприятие, через инициативу, через общение», – провозглашали Джулай и Жоффрен, в то время как Монтан пел «Vive la crise», а Тапи выступал на телеэкранах со своими великими мессами о блестящей экономике. Новое кредо хлынуло из всех сточных канав СМИ: пришло время «великой западной культурной революции», способной «превратить граждан, которым помогают, в предприимчивых граждан»; необходимо перестроиться, стать конкурентоспособными и, прежде всего, делать деньги любой ценой!