Парижское приключение

Великолепно одетый привратник неправильно истолковал ее пожелание повидать месье Себастьена и решил, что она клиентка. Рядом с ним стоял нахального вида посыльный в ярко-синей униформе, лицо которого показалось ей знакомым. И вдруг с удивлением она поняла, что это, наверное, Пьер, только совсем иной Пьер — поправившийся от хорошей еды, розовощекий, довольный. Почти и следа не осталось от того маленького голодного оборвыша, которого она пожалела в Ла-Боль несколько недель назад. По приказу своего босса — привратника он бросился впереди Рене по ступенькам и провел ее внутрь салона.

Огромный вестибюль с высоченными потолками и высокими окнами был отделан в серо-белых тонах. На окнах и дверях во внутренние помещения висели светло-серые портьеры. Мебель была позолоченной, на потолке красовалась огромная хрустальная люстра. Рене догадалась, что столь нейтральный по цвету интерьер служит прекрасным фоном для роскошных творений Леона. Пьер куда-то испарился, а она заметила на стене большую цветную фотографию и подошла к ней. Рене не нужно было читать подпись, чтобы понять, кто на ней запечатлен. Туанетт стояла в длинном платье, великолепие которого, казалось, лишь подчеркивало ее завораживающую красоту. У нее были медового цвета волосы, поднятые наверх и собранные в пучок на маленькой головке, лицо безупречно овальной формы, но на этом, казалось, все ее сходство с Рене и заканчивалось. В повороте головы и смелом взгляде удлиненных глаз было поистине королевское величие и благородство, не свойственное ей, и глаза очень темные, вместо ее зеленых. И чем дольше она вглядывалась в портрет, тем больше расстраивалась: если Леон вообразил, будто она может заменить Таунетт, то он просто отчаянный оптимист. И вдруг разозлилась. Почему он не может забыть Туанетт, вместо того чтобы отыскивать ее в других? Даже в самом лучшем случае Рене станет только бледным подобием этой роскошной аристократической красавицы, и нечестно заставлять ее конкурировать с легендой. Ведь из-за своей трагической смерти Туанетт в памяти знавших ее осталась неповторимой.

Ход ее мыслей прервало появление мадам Ламартен, которая, казалось, вовсе не обрадовалась ее приезду. Из разговора с ней Рене поняла, что месье Себастьена сейчас нет в салоне, и не знала, что при этом почувствовала больше — облегчение или разочарование. Француженка выглядела растерянной, будто не знала, что ей делать с Рене. Наконец послала ее в примерочную, где вокруг камина собрались и весело болтали девушки — постоянные манекенщицы салона. В их задачу входило демонстрировать туалеты приходящим клиентам, которые хотели увидеть их на живых людях, и это были самые красивые и умные девушки Парижа. Среди них она узнала Селесту, которая нагло разглядывала ее, в то время как Рене отважилась ей слегка улыбнуться. Впрочем, все девушки повернулись к ней и принялись критически ее рассматривать, о чем-то сплетничая на быстром французском. Она не поняла ни слова.

С неприятным чувством Рене вспомнила о суровой конкуренции в модельном бизнесе, особенно во Франции, и догадалась: француженки возмущены, что ее пригласили сюда работать. Она с несчастным видом уселась на ближайший стул, не зная, что ей делать, а девушки тем временем повернулись к ней спиной. Да она просто идиотка, что согласилась сюда приехать!

В дверь заглянула продавщица:

— Мадемуазель Луиза!

Невероятно тонкая шатенка лениво отошла от камина и подошла к двери.

— Это барон? — томно спросила она.

— Да, да, иди скорее!

Луиза неторопливо выплыла за дверь. В этот момент в комнату вошла другая девушка с яркими каштановыми волосами и веселыми светло-карими глазами. В ней было что-то настолько безошибочно англосаксонское, что в Рене сразу встрепенулась надежда. Может, они соотечественницы? Девушка, заметив, что Рене сидит одна, подошла к ней.

— Вы новенькая?

О, какое облегчение услышать родной язык в чужой стране! Рене объяснила, что приехала только вчера.

Девушка пододвинула стул, села рядом с ней и представилась:

— Меня зовут Жанин Синклер, я из Канады и страшно рада вас видеть. Эти все, — она кивнула на девушек у камина, — такие надменные, презирают всех без разбору, если ты не француженка. Может быть, они и правы, но сама я за развитие международных отношений. На самом деле я не Жанин, а Джоан, но в салоне нужно французское имя. А как вас зовут?

— Рене Торнтон. Надеюсь, это имя не придется менять. А то я буду забывать откликаться на другое.

Жанин оказалась настоящим кладезем полезной информации. Она сообщила, что теперь, после январского показа моделей, делать практически нечего, если только Леон не задумает устроить еще один показ-парад, как в Ла-Боль. Надо просто ждать, когда он вернется и примется за новую коллекцию.