Парижское приключение

Она вышла, испытывая одновременно и разочарование, и облегчение. Он вел себя с ней так официально, в его поведении не было ничего такого, что оправдало бы такое бешеное биение ее сердца. Ну а чего она ожидала? Леон поглощен своей работой, как сказала Ава. И для него она только манекен. Их встреча в Ла-Боль осталась в другой эпохе.

И у Рене началось то, что скоро стало рутинным содержанием всех ее дней. Она терпеливо стояла, пока модель из некрашеного льна перекалывалась, резалась, менялась на ней. Когда модель была одобрена и принята, та же процедура последовала с тканью, прежде чем изготовление изделия перешло в ловкие пальцы портных. «Весна» оказалась водоворотом бледно-зеленого шелка, ниспадающего до пят. Вокруг горла шли тонкие рюши, напоминающие зеленый венец нарцисса, а над ним поднималась ее голова, увенчанная золотым венцом, символизирующая сам цветок. Но это было только первое платье для новой коллекции.

Жанин была более крупного телосложения, она демонстрировала пальто, костюмы и исходила завистью.

— Надеюсь, ты знаешь, что показы осенней коллекции проходят в июле, в самое жаркое пекло? — ворчала она. — Ты-то будешь в коктейльных платьях и вечерних туалетах, а представь, каково мне, в шерстяных костюмах, а иногда и мехах!

Но июль казался еще далеким, а Рене стала находить свою новую работу утомительной и скучной. Представая перед критическим взглядом Леона, она слишком ясно ощущала, что он смотрит не на нее, а только на одежду, которую создает. Леон и примерщики болтали на быстром, непонятном французском, который поначалу Рене совершенно не понимала, хотя мало-помалу начала кое-что улавливать из общего потока слов. И только порой, когда приходилось ждать, пока работницы мастерских сделают нужные изменения, его взгляд обращался к ее лицу. Тогда в его глазах всегда читался вопрос. Рене не могла выдержать его прямого взгляда, ее веки начинали моргать, опускаться, она смущалась и не умела это скрыть. Леон же обычно вздыхал и снова переводил взгляд на платье.

Свитер для Барри был заброшен. Вечерами Рене только и могла, что доползти до пансиона, желая лишь одного — дать отдых горящим ногам; хотя иногда еще играла с маленькими Рено, не желая их разочаровывать.

Так проходило время, а весна уже вовсю бушевала над Парижем, и Рене почувствовала какое-то особенное беспокойство.

— Такое уж это время года, — пояснила Жанин. — У меня в Оттаве приятель, но ведь письмами не насытишься, верно? Мне кажется, что тебе тоже нужно завести приятеля. — Она взглянула на кольцо Рене, на основании которого сделала вывод, что Рене помолвлена, и та не стала ее разубеждать.

Француженки любят хвастаться своими поклонниками, и две иностранки находили укрытие за своими помолвками. Но отнюдь не потребность видеть Барри так волновала и мучила Рене.

Однажды во время обеденного перерыва, решив прогуляться по свежему воздуху, девушки купили сандвичи и пошли в сад Тюильри, где сели и стали смотреть, как детишки пускают кораблики в пруду. Они сидели на неудобных жестких стульях, за которые морщинистая пожилая женщина взяла с них положенную плату.

— А где живет месье Леон? — вдруг спросила Рене. — Представляешь, я ведь совершенно ничего не знаю о его личной жизни.

— О нем никто ничего не знает, — сообщила Жанин. — Ты разве еще не поняла, что все французы предпочитают держать свои частные дела в тайне от других, и часто у них есть на то причины. Наверное, у него есть где-нибудь квартира, а скорее всего, аппартаменты, но развлекаться они все ходят в рестораны.

— Это да, — кивнула Рене, — но интересно, он помолвлен или женат? Я знаю, что его отец умер довольно рано, но это все, что мне о нем известно.

— Месье не женат, но вполне возможно, что связан контрактом с какой-нибудь подходящей особой женского пола, которая может принести ему порядочное приданое. — Она оглядела Рене пристальным взглядом. — А почему тебя это так интересует, деточка? — И, увидев, как Рене зарделась, воскликнула: — Господи боже мой, только не говори, что ты в него безнадежно влюблена!

— Нет… нет, конечно. Просто спросила.

Но после слов Жанин вдруг словно высветилось то, что до сих пор она не видела. Конечно, она влюблена в Леона, ее тянет к нему с самой первой их встречи, и все ее попытки избегать его продиктованы лишь инстинктом самосохранения. С того самого момента, как она приехала в Париж, ее чувство к нему становилось сильнее с каждым днем. Вот почему ее бросает в жар каждый раз, когда он прямо смотрит на нее, вот почему сердце ее начинает учащенно биться, когда она входит к нему в кабинет, вот почему ее мучает беспокойство, когда его нет рядом… Как же она не поняла этого с самого начала? «Но откуда мне было знать? — спросила она сама себя. — Я ведь никогда не чувствовала ничего подобного к Барри».