Парижское приключение

— Советую тебе принести какое-нибудь вязанье, — посоветовала Жанин, разворачивая большой кусок вязаного полотна, который оказался спинкой черного свитера. — Конечно, можно читать, но тогда ты не сможешь ни с кем общаться, а так приятно с кем-нибудь поболтать! В понедельник у нас выходной, но, когда создастся новая коллекция, на рабочие часы никто не смотрит, мы работаем с утра до вечера и даже ночью.

— Расскажи мне про салон. Что там, в других помещениях?

— Там шьют, кроят, сметывают и гладят. Все изделия «от кутюр» создаются вручную, надеюсь, ты это знаешь? Только кроятся по «туаль», то есть по льняному образцу. Сначала модель делается из льна, пока не добьются, чтобы она хорошо сидела. Я не могу отвести тебя в мастерские, там всегда много народу, и нам в принципе не разрешается там бывать. Ученики мастеров бегают по всяким поручениям, присматривают за одеждой и приносят нам то, что нужно. Мы, модели, — привилегированная каста, сама увидишь, мы — лелеемые оранжерейные растения, и наша единственная задача — носить красивую одежду, уметь демонстрировать ее наилучшим образом.

— Вот в этом-то все и дело, — протянула Рене, падая духом. — Я… у меня еще мало опыта в такой работе… и… мне нужна помощь.

Жанин критически оглядела ее, не понимая, почему она тогда находится здесь, но из деликатности ничего не спросила.

— Не волнуйся, — проговорила она, — ты любимый тип месье. Он обожает светленьких, а у нас сейчас нет ни одной натуральной блондинки, так что уверена — ты придешься кстати. Он уже давно пытается найти кого-нибудь на замену Туанетт.

Рене сразу заинтересовалась:

— Ты ее знала?

Жанин покачала головой:

— Нет, я приехала, когда ее уже не стало, но она здесь настоящая легенда. Видела ее портрет в салоне?

— Да, она была очень хорошенькая.

Жанин тихонько присвистнула:

— Так вот кого ты мне напоминаешь! У тебя такой же отстраненный вид, как будто не от мира сего, какой был у нее!

— Перестань, не говори так! — воскликнула Рене. — Я чувствую себя привидением! — И как только произнесла это слово, почувствовала, как по спине прошла холодная могильная дрожь. Наверное, для Леона она призрак, дух его умершей возлюбленной. Эта мысль была более чем неуютной.

— Ну, привидение или нет, а только за свое будущее можешь не волноваться. Я совершенно уверена, когда месье вернется, он будет заниматься только с тобой, а про остальных забудет.

Жанин повела ее обедать — в Париже обеденный перерыв оказался очень долгим. Они слегка перекусили в одном из бесчисленных парижских кафе на бульварах; потом прошли пешком до площади Опера и полюбовались искусной резьбой здания оперы; оттуда спустились вниз по улице Риволи, с аркадами и магазинами, и, наконец, вышли на площадь Конкорд. Эта площадь оказалась такой необъятной, что даже машины выглядели на ней маленькими. В центре ее стоял обелиск из Луксора — точная копия стеллы Клеопатры на берегу Темзы, знакомое Рене творение. Однако месторасположение этого обелиска было куда более зрелищным, так как он находился в центре одной из самых крупных и самых красивых площадей мира. Девушки вышли на нее с севера, слева от них находился сад Тюильри с террасами, каналами и круглым прудом, справа — уходили вдаль к Триумфальной арке Елисейские поля. Прямо перед ними был мост через Сену — мост Конкорд. Вокруг шумели фонтаны, белели статуи, создавая грандиозное впечатление простора и света.

— Какое славное место в самом сердце города! — восхитилась Рене.

Жанин повела ее в обход, по садам к реке. Возле одного фонтана они остановились.

— На этом месте гильотинировали Людовика Четырнадцатого, — сообщила она Рене.

— Вот как? — Рене была в шоке.

— Ну, наверное, в те времена это место выглядело совсем по-другому, — продолжала Жанин, — здесь высилась огромная мадам Гильотина. Ты читала Диккенса? Представь себе, как мадам Дефарж и ее сестры сидят и вяжут на том месте, где мы с тобой сейчас стоим, и считают головы, которые скатываются в корзины.

— Ну тебя, ты сейчас все испортишь! — всем телом вздрогнула Рене. Под теплым апрельским солнышком трудно было поверить в страшную кровопролитную сцену, которая когда-то разворачивалась на этой прекрасной площади.

Девушки побрели вверх по Елисейским полям. По обеим сторонам широчайшего проспекта располагались парки, они мельком видели играющих в них детей, киоски, карусели. Жанин указала на сад вокруг Елисейского дворца — официальной резиденции Президента Французской Республики. Они дошли до Рон-Пуан, где сливаются шесть улиц, перекрестка, украшенного шестью фонтанами и цветочными клумбами с ранними тюльпанами.

— Нам пора возвращаться, — заметила Жанин, глянув на часы.

Рене с сожалением посмотрела в сторону Триумфальной арки на площади Этуаль, до которой было еще далеко. Елисейские поля — такой широкий проспект, что его проезжая часть разделена на шесть полос, и еще остается место для парковки машин и террас кафе, обрамляющих его с обеих сторон.

— А мы не можем дойти до конца? — спросила Рене.