Парижское приключение

Момент открытия прошел и оставил ощущение острой депрессии. Ведь у ее любви нет будущего, Леон живет только работой и памятью о Туанетт. Он использовал все свое очарование, чтобы завлечь ее в свой салон, даже не заботясь о том, что разбил ей сердце. Внезапно, к своему ужасу, Рене почувствовала, что на глаза навернулись слезы, она принялась судорожно искать платок, чтобы вытереть их. Любовь действительно оказалась могучей силой, раз могла привести ее в такое состояние. Жанин обняла ее одной рукой за плечи; ее ничуть не смутили отнекивания Рене.

— Да, дорогая моя, боюсь, ты на него запала, — произнесла она нежно. — И я не могу тебя винить. Он очень привлекательный, там все по нему сходят с ума. — Она мотнула головой в сторону салона. — Даже я вижу, что все при нем, хотя он не в моем вкусе.

— И не в моем, просто… просто… Ах, Жанин, неужели это настолько очевидно?

— Нет, правда, ты всегда сильно краснеешь, когда он появляется, но ведь многие девушки легко краснеют, — успокаивала ее Жанин. — Мы все успели заметить, что ты его любимица, поэтому-то остальные девочки так и злятся на тебя.

— Это просто потому, что я напоминаю ему его драгоценную Туанетт, — горько заметила Рене. — Он смотрит на меня, как на помесь привидения и стоячего манекена.

— А твой жених… — неуверенно начала Жанин, — ты его тоже любишь? Он тебя будет ждать?

— Теперь не вижу смысла скрывать, Жанин. Мы с ним поссорились, так и не помирились до моего отъезда. Но я никогда не любила его и теперь это понимаю. — Рене невидящими глазами посмотрела на статую полуодетой греческой богини. — Я никогда не хотела влюбиться, — продолжала она. — Я вообще считала, что не способна на сильное чувство… как вот сейчас. Даже гордилась собой, что я выше всей этой сентиментальной чепухи.

— Значит, ты была настоящей дурочкой! — изумленно воскликнула Жанин. — Любовь — самое сильное, самое великое и самое замечательное чувство на свете. Если ты никогда не любила, значит, не жила. Ты должна быть признательна Леону Себастьену, что благодаря ему начала жить.

— Но что мне теперь делать? — застонала Рене. — Я смертельно боюсь, а вдруг он узнает? Это будет невыносимым унижением.

— Ты всегда можешь вернуться домой… скажешь, что у тебя мама болеет… пошлешь сама себе телеграмму с вызовом.

Рене с сомнением посмотрела на нее. Перспектива не видеть Леона показалась ей еще хуже, чем страх выдать свои чувства.

— А смогу ли я?

Жанин рассмеялась:

— Ну, перестань, дорогая, почти все из нас рано или поздно проходят через безответную любовь, но это не значит, что ты должна ей позволить разрушить твою жизнь. Не бойся, что Леон догадается. Он наверняка и так уверен, что ты без ума от него с первого взгляда. Пожалуй, даже удивился бы, если бы это было не так.

— Тебя послушать, так он просто отвратительный, — запротестовала Рене.

— Он бизнесмен, деточка. Увидел, что может извлечь из тебя пользу, и из кожи вон лез, чтобы тебя заполучить. Сама того не зная, ты, вероятно, вдохновляешь его на настоящие шедевры. Мадам Ламартен говорит, что в последних моделях он превзошел самого себя. Так что, я думаю, ты в любом случае останешься здесь, пока не будет представлена новая коллекция.

— Но мое присутствие на него никак не влияет…

— Знаешь, детка, художники — странный народ. Им, видите ли, нужно, как они говорят, вдохновение, чтобы создать свои лучшие творения. Судя по всему, ты из-за твоего сходства с Туанетт как раз и служишь ему таким стимулом. Его предыдущая коллекция была ужасной, он никак не мог добиться того, чего хотел, был вечно недоволен, и нам всем порядочно досталось. В конце концов выступил с какими-то совершенно варварскими обносками, которые, вероятно, отражали его тогдашнее настроение, но как-то не соответствовали желаниям покупателей, хотя и произвели настоящую сенсацию. Вещи должны продаваться, а далеко не всякая женщина хочет выглядеть, как африканский шаман.

Рене переваривала эту речь молча. Она решила, что вытерпит все, утешая себя мыслью, что помогает великому художнику выразить себя и, возможно, немного утолить боль от чуть не погубившей его потери, хотя это плохое утешение, если в глазах Леона ее личная ценность — лишь внешнее сходство с его умершей возлюбленной.

В июне стало очень жарко, и апатия Рене от этого только усилилась. Однажды, вернувшись вечером в пансион, она с удивлением застала там Кристину с молодым человеком, которые дожидались ее в чопорной гостиной мадам Дюбонне.

— Господи, откуда вы здесь взялись? — открыла она рот от изумления.

— Мы экспромтом, приехали на выходные, — объяснила Крис. — Вот решили заглянуть к тебе, но, когда днем позвонили, нам сказали, что ты на работе.

Рене объяснила, что у нее выходной в понедельник.

— Вы уже нашли, где остановитесь? В это время года во всех гостиницах номера заказывают на месяцы вперед.