Паштет из соловьиных язычков

Он был сам не свой. Марк, усевшись на нары, еще раз внимательно взглянул на Израиля Кноппера. Глаза последнего смотрели в одну точку, выбранную на стене. Губы шевелились, подчиненные движению рта, жующего крокодилов, а язык отвечал Марку только по командам мозга, поданным в нужный момент.

— Так и будешь жрать в цилиндре? — спросил Марк.

Изя молча снял цилиндр с головы, поставил его на стол и продолжить жевать, глядя при этом в стену пещеры.

— Очнись! — Марк щелкнул пальцами.

Изя не очнулся. Тогда Марк вставил в рот два пальца, зажал ими язык способом, обретенным в детстве, и оглушительно свистнул!

Цилиндр на столе покачнулся, а Изя поперхнулся и пришел в себя.

— Где я? — поинтересовался он.

— В тюряге, где воруешь пищу у заключенных, — просветил его Марк.

Изя посмотрел на яйцо, зажатое в руке, потом на Марка, положил яйцо в тарелку и сказал:

— Прости. Видишь ли, твой отец не ел эти яйца и потому они доставались мне. Я всегда на праздники отъедался за счет него.

Он тоскливо посмотрел на выход из пещеры.

— И сегодня я просто по привычке…

Он опустил руки.

— Да ешь, сколько хочешь! — воскликнул Марк.

— Я так и думал, — кивнул головой Изя, снова схватив рукой яйцо.

Он сжевал его в два счета и заметил:

— Остальные я заберу с собой и потом доем.

Он взял с блюда оставшиеся четыре яйца и аккуратно засунул их в карманы брюк. Затем поднял со стола само блюдо и произнес:

— Ладно. Спасибо за яйца. До вечера.

Изя сделал шаг в сторону выхода, но Марк быстро перекрыл ему путь своим телом и заявил:

— Не так быстро! Не торопись. Давай поболтаем.

— Не сейчас, — устало мотнул головой Израиль Кноппер. — Я не один. Меня ждут.

— Изя! — долетел с площадки чей-то требовательный возглас.

— Иду! — крикнул в ответ Изя и добавил, — мне перестали доверять после того, как ты всех обманул и освободил своего отца.

— Ну, уж ты-то в этом точно не виноват, — усмехнулся Марк.

— У нас считают по-другому, — сказал Изя. — Раньше я был командиром отряда. Теперь командует Генрих Новицкий, а я нахожусь на испытательном сроке. Поэтому надо лететь.

— И когда мы сможем поговорить?

— Не знаю. Может быть, вечером. Если меня отпустят одного.

Он вышел из пещеры.

Марк, последовав за ним, увидел в небе привычную картину: группа ангелов летит вверх, а точнее — черт знает куда. Он постоял немного, провожая взглядом ангельскую банду, потом вышел на площадку и напился воды из ниши в скале.

Самый простой путь к смерти находился как раз здесь. Если не пить, можно умереть через пять-семь дней. Но Марку такой путь показался слишком изуверским. А если не есть? Марк знал себя слишком хорошо.

Он был человеком, берущим от жизни все, что она может дать. Он никогда не думал о самоубийстве как о способе уйти от проблем. Марк всегда решал проблемы сам и потому держался за жизнь до последнего вздоха, справедливо полагая, что жизнь дается не для того, чтобы ее кончать по первой же придурочной прихоти, посетившей человека в период его бедствий.

Но ситуация, в которой он сейчас оказался, требовала разрешения, ибо совсем не соответствовала желаниям Марка. И единственным разрешением такой ситуации была смерть! Но смерть от жажды слишком тяжела, потому что хоть и быстра, но не мгновенна. А от голода? Легче, но ненамного. Первые неделю-две ты готов сожрать что и кого угодно, а потом чувство голода притупляется, и оставшиеся дни ты проживаешь в тихой тоске, постепенно теряя силы и желание жить.

Оба варианта Марка совсем не устраивали. Если нет иного выхода, кроме как убить себя — кончать с жизнью надо сразу. Но как это сделать?

— Надо же было так ошибиться! — воскликнул Марк вслух. — Если б я не рубанул отца секирой, то уже давно бы родился сам и снова начал жить как человек! Ну, убил бы он нас очередной раз. И что? Двадцать-тридцать лет человеческой жизни! Натуральный рай по сравнению с этой дырой. А теперь? Придется искать способ. Да не смогу я находиться здесь не то что две тысячи, даже двадцать лет!

Он задрал руки вверх и потряс кулаками.

— Я сдохну не от жажды! — крикнул он в небо. — Я перегрызу себе вены на руках!

Он опять представил, как подносит ко рту правую руку, поворачивает ее запястьем к губам, хватает зубами белую кожу, скрывающую под собой синие жилки вен, и сдавливает челюсти!

— Бр-р-р! — вскричал Марк, понимая, что никогда не решится на такой поступок ввиду его откровенной мерзости.

— Остается только помереть от голода, — констатировал Марк.

И с этим твердым намерением он сиганул с обрыва и понесся вниз.

Но уже в пути Марка посетила мысль о своем отце. Неужели он не пробовал такого способа? И как ясный день пришел ответ: конечно пробовал!

Марк, привычно повисев над норой суслика, вознесся вверх и присел на краешек обрыва. Он взглянул на солнце и увидел его в три четверти пути. Следовательно — скоро станет темно и захочется есть.