Пассажирка из Франкфурта. Немезида. Слоны помнят все

— Здесь все ваше прошлое, — сказала миссис Оливер. — А оно было замечательным.

— Да, все мои деточки. Некоторых я с пеленок воспитывала. Другие были постарше. Кого в Индии нянчила, кого в Сиаме. Да. Вон в той серебряной рамке мисс Мойя в придворном платье. Какая же она была красавица! С двумя мужьями развелась, представьте себе. Да. Не поладила с его светлостью — первый у нее был лорд, — а потом вышла за певца, из этих, из современных вертихвостов, да тут, ясное дело, добром кончиться не могло. А потом уж нашла подходящего где-то в Калифорнии. У них была своя яхта, небось по всему свету путешествовали. Умерла года три назад, а ведь ей было всего шестьдесят два. Такая молодая!

— Ведь вы и сами много путешествовали, правда? — сказала миссис Оливер. — Индия, Гонконг[335], потом Египет, Южная Америка — я ничего не путаю?

— Ну да, поглядела на белый свет, что и говорить.

— Помнится, — сказала миссис Оливер, — когда я была в Малайе, вы там жили в семье какого-то военного. Генерал — как его там, не помню Как же Погодите минутку. Кажется, генерал и леди Равенскрофт, правильно?

— Нет-нет, вы спутали фамилию Там я жила у Барнаби Вы к ним заезжали погостить. Помните? Вы поехали в туристскую поездку, и по дороге навестили Барнаби Хозяйка ваша давняя подруга. А он был судьей.

— Ах да, — сказала миссис Оливер. — Вечно я путаю фамилии.

— У них было двое славных детишек, — сказала миссис Мэтчем. — Само собой, их потом отдали в английские школы. Мальчика отправили в Харроу[336], а девочку в Роудин[337], ну а я, видать, в другую семью устроилась. Да, теперь все переменилось. Теперь даже местных служанок, днем с огнем не найдешь. Эти ама, скажу я вам, не очень-то ладят с чужими. Но мне наша доверяла, мы с ней, можно сказать, дружили. Это когда я служила у Барнаби. А Равенскрофтов я тоже помню. По соседству жили, только названия улицы не помню. Часто наведывались друг к другу. Да, давненько это было, но я все помню, будто было только вчера.

Когда Барнаби детей отправили в школу, я… никуда я не уехала, теперь точно вспомнила, а осталась при миссис Барнаби. Следила, чтобы у нее все было в порядке, ведь когда и починить надо что или заштопать — известное дело. Да-да, я ведь была там, когда эта беда приключилась Не у Барнаби, а у Равенскрофтов. Никогда не забуду. Ужас! Я как услышала, у меня аж в глазах потемнело, надо ведь такому случиться!

— Да, ужасная трагедия, — сказала миссис Оливер.

— А ведь такие приятные люди. И вот надо же Это случилось уже после того, как вы там гостили. Через несколько лет.

— Я что-то не могу вспомнить, как там все было, — сказала миссис Оливер. — Хотя мне рассказывали.

— Понимаю. Люди много чего забывают А я вот помню все. Говорили, она всегда была со странностями. С самого детства. Знаете что она тогда учудила? Вытащила ребенка из коляски и бросила в реку. Одни говорили, из ревности. А другие — что просто хотела, чтобы ребеночек попал в рай, и поскорее.

— Неужели это… это была леди Равенскрофт?

— Да что вы! Я вовсе не про нее. Да вы что, ничего не помните? Сразу видно. Я про сестру говорю.

— Про ее сестру?

— Вот этого сказать не могу, ее ли или самого генерала. Ее вроде бы долго держали в санатории. Вроде сумасшедшего дома. С одиннадцати или двенадцати лет. Держали-держали, а потом объявили здоровой да и выпустили И она вышла замуж за какого-то военного. А потом начались неприятности. Потом ее снова в такой санаторий упрятали. Там очень хорошо с ними обращаются, да. У них там квартиры, красивые комнаты, все в лучшем виде Я думаю, они часто ее там навещали. То есть генерал или его жена. Детей воспитывал кто-то еще, ясное дело, все-таки боязно при такой матери оставлять… Однако в конце концов она вроде бы снова опамятовалась, и ее домой отпустили, к мужу. А он вскорости умер. То ли от инсульта, то ли от инфаркта. Она сильно горевала и поехала погостить к брату, а может, к сестрице — чьей там она была родственницей… Жилось ей у них хорошо, она совсем освоилась. Детей любила без памяти, вот что удивительно. Мальчуган, тот в школе был. А дома маленькая девочка, и к ней пришла еще одна девчушка, поиграть. Ну, детали я сейчас уж не вспомню. Слишком много времени прошло. Но об этом тогда все судачили. Кое-кто говорил, будто это и не она вовсе, а аму.

А эта аму — местная девушка, уж так этих детишек любила, все время за них беспокоилась и говорила, что им грозит беда, что нужно увезти их из дома. Но кто станет слушать служанку, тем более аму. А когда это случилось, на нее же и подумали — не помню, как ее звали, бедняжку. Вот так-то оно все обернулось.

— А что было дальше с этой их родственницей?

— Ну, насколько я знаю, ее увезли в какое-то заведение, а потом отправили в Англию. Не знаю, в какой санаторий — в прежний или в какой другой, но уход за ней был хороший. В семье ее покойного мужа денег хватало. Может, она снова выздоровела. Я-то про это давно и думать забыла. Только сейчас и вспомнила, когда вы спросили про генерала и леди Равенскрофт. Интересно, где они теперь. Он, наверное, давно в отставке.