Пастернак, Нагибин, их друг Рихтер и другие

Но я, перечитывая эти строки и вспоминая рассказы Веры Ивановны, сопоставлял их с теми свидетельствами современников, которые услышал уже после выхода книги. И понимал, что никакого сведения счетов здесь нет. И претензии, которые выражались вопросом, кто такая эта Вера Прохорова, что позволяет себе критиковать саму Дорлиак, не имеют ровным счетом никаких оснований. Потому что, во-первых, никакой критики Вера Ивановна себе не позволяла, она лишь поведала то, чему была очевидцем и соучастником и о чем действительно болела ее душа. А во-вторых, сравнивать степень значимости и величия этих двух женщин, уже занявших место в истории XX века, самое последнее и неблагодарное в своей непредсказуемости дело.

* * *

Союз с Ниной Львовной не стал для него выходом из постигшего его несчастья. Даже по словам ее подруг, она была человеком глубоко подозрительным, болезненно относящимся к жизни. Она была значительно старше Рихтера. Они с Рихтером до конца дней говорили друг с другом на «вы». Нина обожала, причем болезненно, только своего брата и племянника Митюлю.

Этот Митюля был ее главной болью. Она переживала, что тот неудачный актер.

«Слава, вам повезло, – говорила она Рихтеру. – А вот мальчик бедный, ему не повезло».

Светик рассказывал мне, как после удачного концерта, который он дал, к нему явился этот самый Митюля и заявил: «Вы – бездарность! Думаете, это очень сложно? – и забарабанил пальцами по столу. – А я, – продолжал он, – последний Дорлиак!».

Я спросила, не был ли тот пьян (эта пагубная страсть сгубила отца Мити и передалась по наследству и ему).

«То-то и оно, что в этот раз он был абсолютно трезв, – ответил Рихтер. – На что я ему медленно ответил: «Волга впадает в Каспийское море. Вы – последний Дорлиак, а я – полная бездарность. Все правильно, Волга впадает в Каспийское море». Рядом сидела Нина и умоляла племянника замолчать, но он все не мог остановиться со своими обвинениями и претензиями. Чего она только не делала для этого Мити, пользуясь именем Святослава. Все подчинено было Митюле.

Сейчас он – наследник Рихтера. Нина все сделала для этого.

Митюля был жертвой страстной и безумной любви Нины Львовны. Она очень любила своего брата, актера Театра им. Вахтангова. Тот был красивым человеком, но особым талантом не выделялся. На гастролях заболел брюшным тифом. И когда начал выздоравливать, попросил принести ему водку с селедкой. Что и сделал его товарищ, который лично мне об этом рассказал.

Выпив, Дорлиак умер. Митюле тогда было года три. После смерти брата Нина целиком взяла племянника на себя. У Митюли было чувство абсолютной вседозволенности, лет с 15 он уже выпивал. При этом у него было чувство юмора, способности к языкам. Я же с ним занималась английским. И он показал себя очень способным.

Когда я сказала об этом Светику, он ответил: «Вот увидишь, долго он не продержится».

И точно, после двух занятий молодой человек ко мне больше не пришел.

Митюля верил, что он – непонятый талант. Хотя идиотом не был, у него была какая-то живость ума. Когда после одного из домашних концертов кто-то из поклонников Светика бросился перед ним на колени, чего он терпеть не мог, Митюля произнес:

«Сюда бы сейчас брандспойт». Все в доме делалось только ради него.

В один из дней Нина Львовна уговорила Светика пригласить композитора Дмитрия Шостаковича. Поводом стал домашний спектакль, который устраивала Нина Львовна. Ее обожаемый Митюля должен был играть одну из ролей в пьесе английского драматурга. Причем все другие занятые актеры выучили свои роли, а Мите, видно, было лень, и он читал свою роль по бумажке. Шостаковича пригласили для того, чтобы он, как влиятельный человек, смог замолвить при случае о Митюле словечко. Нина надеялась, что Дмитрий Дмитриевич скажет, какой Митюля гениальный актер.

Шостакович пришел со своей молодой женой. Всего гостей было человек двадцать. Мы посмотрели спектакль, выпили чаю и разошлись. Никаких ожидаемых последствий для карьеры Митюли тот спектакль не имел.

* * *

От Шостаковича у меня осталось непростое впечатление.

У него были какие-то белые, как мне показалось, глаза. И еще он очень суетился. Да, у меня от него осталось какое-то не светлое ощущение, как будто он все время чего-то боялся.