Пастушок

Взлохмаченная боярыня говорила очень уверенно и напористо, даже цокала язычком. Зелга и Настасья просто не знали, что и подумать. А их сестра, премудрая Василиса, уже не только знала, но и подумала.

– Уж не хочешь ли ты сказать, сука длинноносая и писклявая, что Ахмед с Данилой договорился о похищении им Евпраксии? – поинтересовалась она, – и не хочешь ли ты к этому прибавить для пущей подлости, палачиха гнусная, что Данила всё это вытворил, чтоб жениться на тебе, дрянь, не встретив помехи от твоей старшей сестры, которая его любит?

– Ну, а для чего же ещё? – взвизгнула Меланья, – конечно, только для этого! Ведь Евпраксия совершенно безумна! Она могла бы весь Киев сжечь, чтоб нам помешать! Она Яну морду всю исцарапала, когда он заикнулся только о том, что меня пора выдать замуж за Даниила! Вот Даниил с Ахмедом и сговорился сразу после той ихней драки на берегу! Они составили замысел. А иначе мой Даниил его бы убил!

Настасья закрыла лицо руками. Косо взглянув на неё, премудрая Василиса как-то загадочно подмигнула Зелге и задала последний вопрос:

– Какого ж ты чёрта-дьявола, тварь, пришла нам докладывать, что твой будущий муж совершил деяние, за которое его следует придать смерти? Дура ты, что ли?

– Кто вам, смердовкам, поверит? – с невероятным нахальством тряхнула крашеная кикимора белой гривой и топнула голой пяткой, – особенно же тебе, кобыла ты берендейская! Все уже знают о том, что я тебя высекла, и на твои длинные косы не поглядела! Да, да, все только об этом и говорят! Косы у тебя дотянутся до Переяславля, а ум – от печки до лавочки!

Вот как раз после этих слов кувшин с молоком в башку ей и полетел. Он разбился вдребезги. Вся Меланья была с головы до ног залита парным молоком. Сперва-то она, конечно, оторопела, но уж потом начала вовсю безобразничать – с визгом взяв кочергу, стоявшую у печи, стала всех гонять. И была бы сёстрам верная смерть, кабы их не выручил тот, о ком говорили – сам Даниил. Подъехав к избе верхом и услышав крики, он соскочил с коня и вбежал, растолкав служанок, которые наблюдали, боясь вмешаться.

– Данила! – истошным голосом воззвала к нему Василиса Микулишна, бегая от Меланьи по всей избе, в то время как Зелга Аюковна и Настасья Микулишна прятались под столом, – защити, Данила! Спаси! Меланья сошла с ума!

– Данила, держи, хватай! – орала Меланья, пытаясь вышибить кочергой все запасы мудрости из обвитой косами головы, – она хочет свадьбы нашей не допустить!

Последняя фраза была ошибкой. Едва услышав её, Даниил решительно встал на сторону мудрости, и Меланья была немедленно скручена. Акулина, другая девка, Зелга Аюковна и Настасья Микулишна помогли Василисе крепко её связать бельевой верёвкой. Тряпкой заткнув плюющийся рот молодой боярыни, чтобы больше она не тявкала, три сестры впихнули её под лавку и снова сели за стол вместе с Даниилом. Тот был в кольчуге и при мече. Изба была вся разгромлена. Двум служанкам велели выйти.

– Что между вами произошло? – спросил Даниил, залпом осушив предложенный ему ковш ягодной наливки.

– Произошла драка, – последовал очень мудрый ответ понятно кого, – Меланья Путятишна на меня разгневалась, разобиделась.

– Это я заметить успел. А что её так разгневало?

– То, что я назвала тебя дураком.

– Дураком? Меня?

– Да, конечно! Я, как и все, считала, что ты из-за своей глупости не убил Ахмеда. Но госпожа Меланья сняла с моих глаз пелену. Оказывается, ты мечтаешь на ней жениться, и потому пропала Евпраксия, что она мешала вашему счастью! Боюсь, что завтра об этом заговорит весь Киев, друг мой Данила.

– Ей бы не тряпку запихнуть в рот, а ведро цемента, – проговорил Даниил, с досадой взглянув на голые ноги Меланьи, торчавшие из-под лавки пятками кверху. Девушки также на них взглянули. И стало им очень горестно. Их внезапно кольнуло чувство, что там, под лавкой, лежит Евпраксия, потому что стопы Меланьи имели тот же размер, что и у сестры, и те же особенности. А более ничего у сестёр похожего не было.

– Ты зачем, Данила, вооружился? – спросила Зелга, подняв глаза на лицо дружинника, – с кем ты собрался сражаться?

Даниил взял кувшин и выпил ещё немного вина. Утёр рот рукой.

– Со Змеем Горынычем! Мне приснилось, что это он утащил Забаву Путятишну.

– Лучше верить дурацким снам, чем купцам, – согласилась Зелга, ногой пихнув под лавкой Меланью, которая там внезапно зашевелилась и стала что-то бубнить, – но где ты его найдёшь-то, Змея Горыныча? Лично я понятия не имею, где он живёт. Мой дедушка, Тугоркан, рассказывал мне однажды, что он играл с ним в кости где-то на Лукоморье и выиграл у него Жар-Птицу и Царь-девицу. Но я с сомнением отнеслась к этому рассказу и не сочла обязательным сохранять в своей голове все его детали.

– Можно подумать, что у тебя в голове нашлось место для более важных сведений! – раздосадовалась премудрая Василиса, также хлебнув наливки, – ты слишком недоверчива, Зелга! И недалёка. Данила имел в виду, что он отправляется искать смерть.

Зелга засмеялась, хлопнув себя ладонями по коленкам.