Пастырь

Однако, отлучение не должно быть поспешным и только формальным. Прежде чем вынести приговор отлучения, нужно действительно использовать все другие средства воздействия, имеющиеся в нашем распоряжении. Слово Божие дает ясные указания по этому поводу: «Братия! если и впадет человек в какое согрешение, вы, духовные, исправляйте такового в духе кротости»... (Гал. 6:1) Даже бездушные вещи, если они выходят вдруг из употребления, мы не сразу выбрасываем, но сперва стараемся исправить. Тем гораздо более внимания должно быть проявлено там, где речь идет о вечной участи бессмертного человека. «Братия, если кто из вас уклонится от истины, и обратит кто его, пусть тот знает, что обративший грешника от ложного пути его, спасает душу от смерти и покроет множество грехов» (Иак. 5:19-20). «Если же кто не послушает слова нашего в сем послании, того имейте на замечании и не сообщайтесь с ним, чтобы устыдить его; но не считайте его за врага, а вразумляйте, как брата» (2 Фес. 3:14-15).

Отлучение, под тяжким бременем которого брат находится до своего исправления, конечно, никогда и ни в коем случае не должно оказаться результатом мелкой людской мести или сведения каких-либо счетов. Подобное предположение кажется даже немыслимым по отношению к столь суровой и ответственной мере духовного воздействия. И столь серьезна эта мера воздействия, что Господь никому не дал права отлучать согрешившего, кроме церкви. Ни диаконы, ни сам пастырь, ни церковный совет или иная группа уполномоченных церковью лиц не могут отлучать члена церкви, но только общее собрание церкви способно взять на себя подобную ответственность.

Отлученный не является уже больше членом церкви. Он лишен права участвовать в Вечери Господней, выступать в собраниях церкви с проповедью или свидетельством, публично молиться, присутствовать на деловых заседаниях церкви, участвовать своими деньгами в материальных нуждах церкви, петь в хоре, играть в оркестре и в других видах проявления церковной жизни и служения.

Но отторгая временно отлученного от внутренней жизни и служения церкви, изолируя духовнобольного от духовно-здоровой братской среды, мы, ни в коем случае, не должны лишать его братской любви. Любовь в таком случае является тем единственным звеном между церковью и отлученным и тем единственным светом, при помощи которого согрешивший сможет разобраться со всею своею запутанностью и неясностью и возвратиться на верный прямой и святой путь, на путь покаяния и возврата к Богу и возврата в церковь.

В это критическое время пастырь должен понять отлученного с его новыми переживаниями и всячески пойти ему навстречу. Он должен помочь ему приобрести не какое-то случайное, поверхностное восстановление духовных сил, но полную перемену сердца, единственно способную преодолеть допущенные им ошибки и заблуждения и, действительно, выздороветь духовно, без опасности рецидива, — повторения тех же ошибок в будущем. В основание такой коренной внутренней и внешней перемены должно лечь искреннее осознание своей вины и глубокое пред Богом и всеми имеющими прямое или косвенное отношение к его отлучению людьми. Ибо как от перенесенной безмерной обиды рождается в сердце злоба, так от глубокого осознания своей вины рождается любовь. Любовь — это та животворящая сила, без которой немыслима новая жизнь во Христе, равно как немыслимо и подлинное пастырское попечение о душах. «Любовь — творческий дух всех добродетелей», — сказал Иоанн Златоуст.

Заканчивая главу «Пастырь и паства», мы пришли к такому выводу: не тот пастырь, кто красноречиво говорит о любви, а кто облачен в любовь, — «совокупность совершенства». Некто сказал: «Нет такого притворства и лицемерия, которое могло бы выразить искреннюю любовь там, где она отсутствует, и нет такого покрывала, которое способно было бы скрыть любовь там, где она есть».

Что же способно заменить пастырю любовь? — Ничто! Любовь незаменима! «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит»... (1 Кор. 13 гл.) Любовь не чувствует бремени, не ведет учета своим трудам, предпринимает несравненно больше, чем может, никогда не останавливается пред невозможностью. Она всегда готова пожертвовать всем, что есть, и пожалеть при этом, что не располагает большим.

Пребывание в этой любви и естественное проявление ее в каждое мгновенье жизни — таков путь христианского пастырства.

ПАСТЫРЬ И СОТРУДНИКИ

«Ей, прошу и тебя, искренний сотрудник, помогай им, подвизавшимся в благовествовании вместе со мною и с Климентом и с прочими сотрудниками моими, которых имена — в книге жизни». Фил. 4:3