Pax Africana: континент и диаспора в поисках себя

Откуда «есть пошло» население Эфиопии, как формировалась этническая карта страны? В VI–V в. до н. э. происходил процесс переселения на побережье Эфиопии представителей различных племен Южной Аравии, в том числе и из Сабы, достаточно развитого в социально-экономическом отношении царства. Семиты-иммигранты привезли с собой письменность, семитский язык, ремесла. Это были в основном светлокожие люди, отличавшиеся от коренного населения Африканского материка. Продвигаясь дальше вглубь страны, они постепенно перемешались с местным кушитоязычным населением, стоявшим на более низкой ступени социально-экономического развития. Много позднее, во второй половине XIX в., в процессе феодальной экспансии в состав эфиопского государства были включены обширные территории на западе и юго-западе, населенные негроидными племенами шеллук, нуэр, барья и рядом других. Еще раньше, в XVI в., началось вторжение из южных районов Африканского Рога в пределы Эфиопии племен галла (самоназвание оромо), которые в течение двух веков обосновались в разных частях страны, заняв около трети Эфиопского нагорья. Таковой была да и сохраняется по сей день этническая карта страны. Привело ли наличие в пределах одной страны населения различных расовых типов к проявлению расизма, к возникновению расовых антагонизмов, к привилегированному статусу одних этносов по отношению к другим?

Ключ к пониманию ситуации в этой сфере следует искать прежде всего в государственной религии страны, вернее, в конфессиональной принадлежности населяющих ее этносов.

Практически все историки-эфиописты отмечают всеобъемлющую роль, которую играла в жизни эфиопского общества религия, определявшая взгляды и поступки каждого эфиопа. Принятие эфиопскими правителями христианства в IV в. стало важнейшим фактором, определившим дальнейший путь исторического развития страны. Распространение в среде эфиопского общества одной из мировых религий на раннем этапе ее становления сыграло огромную роль в процессе духовного формирования эфиопов. В соответствии с существовавшей на протяжении многих веков концепцией, Эфиопия рассматривала себя не как часть Африканского континента, а как часть христианского мира. В соответствии с этой концепцией истоки своей истории и культуры эфиопское общество усматривало в христианстве – религии, связывающей его с Римом и Византией.[374]

Это обстоятельство сыграло первостепенную роль в становлении и развитии взглядов эфиопов на себя и окружающий мир. У эфиопа-христианина формировалось чувство превосходства над людьми иных религиозных конфессий, будь то ислам либо какие-нибудь местные верования. Не антропологическими признаками, а принадлежностью к истинной, по мнению эфиопов, религии определялось место человека в обществе. Коллективная самоидентификация неизбежно была связана с господствовавшей в Эфиопии религией, христианством.

Самосознание эфиопов как африканцев стало формироваться много позже и, как правило, в ситуации столкновения с европейцами и европейскими реалиями. Интересное наблюдение на сей счет содержится в работе польского историка Ю. Халасинского: «Когда эфиопа, принадлежащего к молодому поколению интеллигенции, – пишет он, – спросили, считал ли себя африканцем его дед, он ответил: “Мой дед? Никогда. Сама мысль об этом была для него унизительна. Он не имел ничего общего с Африкой. Он не был африканцем. Он был эфиопом, чистым эфиопом и гордился этим… Мой отец испытывал почти те же самые чувства. По крайней мере до 1935 года. Тогда пришли итальянцы. С этого времени он стал чувствовать, что является африканцем… Когда я сам стал африканцем? Когда я первый раз приехал в Европу”».[375]

Своеобразное представление о социальной структуре страны дает созданная в начале ХХ в. картина эфиопского художника Алема Хадиса. Изображенная на ней женщина олицетворяет мать-Эфиопию. Над ней в виде большого льва изображен император Менелик, маленького – его наследник на императорском троне Лидж Иясу. Ниже в виде львов размером поменьше нарисованы феодалы, стоящие на спинах быков, олицетворяющих крестьянство, трудом которого кормилась страна. И в самом низу в образе свиней изображены нехристи, население завоеванных областей.

Безусловно, жизнь эфиопского крестьянина, хоть и христианина, была нелегка. Но еще хуже была жизнь человека, находящегося вне сферы христианской религии. Согласно древнему кодексу законов «Фытха Нэгест» («Право царей»), христианин не мог быть обращен в рабство. Отсюда невольничий рынок (а Эфиопия долгое время была одним из ведущих поставщиков рабов в страны Аравийского полуострова) формировался за счет нехристианского населения как в исторической части страны, так и на новых территориях. Уже даже то обстоятельство, что каждый нехристианин являлся потенциальным кандидатом в рабы, приводило к восприятию его как человека второго сорта со всеми вытекающими отсюда последствиями.