Печать мастера

— Печать мастера в залог, как мастер — мастеру, поставь мальчишку на ноги, я вернусь за печатью и отдам всё до феникса. Мы должны быть в отряде!

Старичок целитель помолчал, обернулся на Косту и только потом, так же неторопливо, степенно и с достоинством, подцепил печать за цепочку кончиками пальцев.

— Только из уважения…

Наставник Хо начал улыбаться.

— …к сиру Блау.

***

— Три феникса, три! За пару плетений, эликсир и одного малозимнего идиота! Наказание Великого!

Коста привычно прикрыл голову руками — столько тычков и подзатыльников от Наставника, как по пути к месту утреннего сбора отряда, он не получал уже давно. С самого начала ученичества.

— Проклятие! Наказание! Кара грани, а не ученик! Три феникса! Моя печать! — прошипел мастер, прихватил Косту за шкирку и потащил в проулок. — Из уважения… Из уважения!!! Смотри!

Коста предусмотрительно молчал — если не возражать, то через десять мгновений Мастер перестанет ворчать, как и всегда.

— Не туда! — наставник снова дернул его за шкирку и развернули к горам.

Верхние снежные пики Лирнейских тонули в туманной дымке и исчезали в небесах, редкие горные птицы парили в небе. Белые подступы тонули в черных точках и переплетениях дорог.

– “Созерцание”. Пять мгновений, — выдал Наставник уже спокойнее, сам расслабил плечи и погрузился в вид.

Не “созерцалось”, хотя Коста попытался. И косил глазами на совершенно расслабленного Наставника, смотрящего вперед.

Щурился — голову отпустило, но горло побаливало — на него использовали сразу четыре драгоценных плетения — “особый каскад”, как выразился целитель, и тот факт, что мастеру пришлось оставить свою печать в залог — всё это не способствовало спокойствию. Ещё Косту интересовало, какой мастер делал надпись для лавки целителя — таких изящных, сильных, но при этом полных скрытого достоинства штрихов он не видел раньше.

— Я сказал — созерцать!

Подзатыльник оказался таким крепким, что Коста охнул и качнулся пару шагов вперед.

— Перед клятвой отряда будет проверка менталистом, ты должен быть спокоен и собран, мысли чисты, как снега Лирнейских! Если ты не сможешь собраться сейчас, нет смысла тащить тебя вниз, и я зря дал слово! — прошипел мастер Хо.

И Коста послушно зажмурил глаза, подставляя лицо ветру. Влажные от обиды ресницы сразу покрылись инеем.

“Боль” — штрихи первого иероглифа послушно вспыхнули перед глазами. “Ярость” — на то, что он так бесполезен и слаб. “Границы” — он не то, что думает о нем наставник Хо, он не то, что думает о нем старик Целитель, он не то, что стоит сейчас на улице, он нечто большее. “Контроль” — ведет он воображаемой кистью.

“Сила”. “Спокойствие”. Вера”.

Он — горы. Он — ветер. Он — туман. Он — крылья. Он все и ничего.

Следующий подзатыльник Коста почувствовал — за миг “до”, и плавно уклонился, с закрытыми глазами, третий — немного качнулся вперед, и снова воздух колыхнулся сзади, четвертый — … четвертого подзатыльника не было.

Ледяные пальцы наставника одобрительно похлопали его по загривку: “Молодец”.

— Идем. Пять мгновений истекли.

***

У казарм их уже ждали. Отряд зачистки — а Коста понял именно так, судя по одинаковым плащам, лениво перебрасывался плетениями и вяло тренировался на площадке.

Сир, ещё более косматый и угрюмый, чем вчера, властно махнул им рукой.

— Опаздываешь, Хо!

— Вэй…

— К менталисту!

Мастер, подпихивая его в спину, поставил перед грустным мужчиной в серой форме. Седая прядь — почти на полголовы, виски, припорошенные пеплом, уставшие глаза, как будто видевшие рассвет грани, и…клановое клеймо скорпикса на шее. Такое ставят скоту, рабам и особо ценным вассалам.

— Как тебя зовут мальчик?

И Коста совсем не вовремя вспомнил обрывки вчерашних разговоров — про менталистов, про то, как не повезло кому-то родиться с доминирующим основным даром. О том, как тяжело сейчас купить менталиста в клан, и о том, что какая-то мразь использовала шлемник на последнем Совете — и они потеряли троих.

— Коста.

— Просто посмотри мне в глаза…

Людей с такими же глазами Коста уже видел и даже рисовал — украдкой, пока наставник не нашел рисунок и не провал на мелкие клочки, отправив в печь. Потому что чужое ценное имущество нельзя рисовать без разрешения, клан может счесть это покушением или передачей информации не союзным кланам.