Печать мастера

— Наставник? Наставник Хо? — Коста помахал рукой, пощелкал пальцами и не добившись реакции, потормошил. Старик просто не видел его. В такие моменты всегда помогало только одно, и Коста подвинул к себе пиалу и решительно налил до верха. — Пейте! — сунуть мастеру в руку оказалось той ещё задачей, но он придержал и дождался, пока Хо выпьет — почти залпом. Коста налил ещё, и только после третьей в глазах мастера появилась осмысленность.

— Собирай вещи. Собирай вещи, малец, завтра нас выгонят отсюда. Мы переезжаем…

— Почему завтра, мастер? Узнавали — обоз через день…

— Потому что…поживем в пригороде.

— Почему?

— Собирай вещи!!! Наверх! Быстро!

Коста увернулся от подзатыльника и спрятался на лестнице, подглядывая за мастером через перила ещё пару мгновений — тот так и сидел над столом, низко опустив голову, и крутил в руках пустой тубус.

Щелк — открыть. Щелк — закрыть. Открыть — закрыть. Открыть — закрыть.

— Будь проклят этот дар… будь он проклят… — старик размахнулся и со всей силы швырнул тубус в стену. — Будь…всё проклято…

Звяк. Бульк.

Пиалу мастер искать не стал — промахнувшись мимо один раз, просто поднял бутылку и начал пить из горла.

Коста сплюнул на ступеньки и побежал наверх.

Дверь в спальню Наставника оказалась приоткрыта — плетений не было, и он прислушался — что происходит внизу, а потом прокрался внутрь, пытаясь сориентироваться в непроглядной тьме.

Хилый “светляк” вышел не с первого раза — Коста бестолково щелкал пальцами, пока не смог запитать базовый узел силой. Шарик вспыхнул перед носом, качнулся и поплыл в комнату, повинуясь движению руки.

Коста перешагнул вещи на полу, ругнулся, запнувшись об опрокинутый стул, ударился о край кровати, и, следуя за тусклым светляком, добрался до окна — к занавешенной простыней большой доске для рисования.

Светляк бестолково вился перед носом туда-сюда, и Коста смахнул шарик ниже, чтобы лучше видеть и дернул за край ткани.

— А-а-а-а-а… — Спиной о столбик кровати он ударился, отлетев назад и прокатившись по полу, не заорать на весь флигель удалось только потому что он крепко зажал рот обеими руками. — Великий спаси и сохрани, Великий спаси и сохрани, Великий спаси и сохрани…

В спальне царила тихая тьма — ничего не изменилось, тусклый светляк наворачивал круги под потолком — силуэты замерли, предметы не двигались, и, сглотнув, Коста поднялся на четвереньки и осторожно, шаг за шагом, пополз к картине.

Голову он поднял медленно — на ладонь, сначала рассмотрев печать Мастера Хо, которая сияла силой в правом нижнем углу картины, потом поднялся выше — изучил тщательно выписанные сапоги нарисованных, потом ещё, и потом — зажмурился, сцепив зубы, и резко выдохнул, открывая глаза…

— Ах! — и снова шлепнулся на задницу, осеняя себя знаменьем Великого.

Тварь!

Нет, это всего лишь картина! Картина! Картина! Он сверху, а не внизу, он не в катакомбах!

Всего лишь — но ледяной страх, который ворочался в груди — был совершенно реальным, таким же, как запах подземелий, которыми пропахла комната, запах сырого мха и воды, и запах… тварей.

Всего лишь. Картина.

Коста выпрямился во весь рост, смахнул светляк — вниз, светить, и — теперь смотрел не отрываясь: семья Блау в полном составе — пятеро детей, женщина с покрытой платком головой, так что видны одни глаза — а сзади старик, и ещё смутные тени четверых мужчин.

Сир заклинатель выглядел почти живым и даже более живым, чем обычно. За десять декад Коста ни разу не видел, чтобы глаза бородача светились таким живым теплом. Казалось, сейчас он наклонит голову и… улыбнется.

Сир Блау и пятеро детей. Девочка с флейтой и трое сыновей, один прямой наследник и двое от наложниц. Малыш на руках у женщины, четвертый мальчик.

Булочка Мэй-Мэй сияла и…улыбалась, глядя прямо ему в глаза. Коста почти слышал серебристые переливы смеха. Светляк сверху порхнул в сторону — преломились тени и лицо сира разделилось на две неравные половины — с одной стороны Высший, с другой — что-то звериное. Тени менялись, звериная часть в лице главы семьи становилась то больше, то меньше, но всегда оставалась часть — человеческого. Девочка — совершенно чиста, как и младшие дети.

Коста замер, разглядывая — глядя прямо в глаза сира Блау на портрете — чтобы это ни было, господин держал это под полным контролем, гордо приподняв подбородок и уверенно расправив плечи — Глава. Истинный Глава рода.

В отличие от… Коста осторожно перевел взгляд левее — на руку сира Блау, покровительственно лежащую на плече старшего сына... стоящей рядом с отцом — твари.

Он моргнул — на него смотрел темноглазый высокомерный мальчишка — Аксель Праймус, моргнул ещё раз — тварь, ещё раз — мальчишка, тварь, мальчишка-тварь, тварь… и ничего людского не осталось в лице наследника.