Печать мастера

Но единственный раз, когда Коста попытался молча припрятать деньги — получил плетениями так, что полдня было больно сидеть.

— Мастер… — Коста осторожно отодвинул кругляши по столу от себя подальше, — … разве фениксы это плохо?

— Это не фениксы, щенок. — Мастер пробежался пальцами по монетам — раз, два, три, четыре.

Нет? Он помнил вес мешочков в руке — привычная тяжесть, звон, и… даже достал вчера одну монетку и куснул — нормальные полновесные золотые. Что не так мастеру?

— Эти… — Коста тоскливо покосился на монетки. — Эти тоже вернете?

— Эти — оставим, — отрезал Мастер холодно. — Потому что это — не плата, это — вызов. Будь ты проклят, Блау.

Коста помолчал, подумал и на всякий случай отодвинулся на два шага в сторону, чтобы если что — подзатыльником не достать, и — спросил.

— Я не понимаю, мастер… сначала было шестнадцать фениксов, потом…

— Вот именно — шестнадцать! — старик сплюнул прямо на пол. — Шестнадцать! Как… как… как будто не мог сказать прямо! Как будто это я виноват, что его сын не контролирует дар и силу, и просто не пройдет Испытание! Я?! Нет! Но мне — шестнадцать! Шестнадцать монет! Как будто по монете за каждый луч! Как будто это я приношу наследника в жертву! Как будто это я просил нарисовать картину!

Коста сделал ещё два осторожных шага в сторону.

— А потом тридцать золотых, как… как… предателю… как…

— Тридцать два, — поправил Коста. Он — считал. — Шестнадцать в одном мешочке и шестнадцать в другом.

— Вот именно! — мастер Хо резко взмахнул рукавами.

Круг? Шестнадцать лучей? Рунный? Жертвоприношение? — Коста соображал быстро, но ничего не понял.

— И что он хотел сказать вторым мешком? Что я дважды предатель? Дважды? И кого я предал? Пусть винит род, предков, жену, отца, Великого, Исход — кого угодно, кроме себя в том, что его сын истинная… тварь! — прошипел мастер Хо. — А каждой твари место под землей…А теперь он прислал мне четыре. Хотя четыре феникса скоро понадобятся ему самому, — старик снова выдохнул, закрыл глаза и успокоился. Собрал монеты со стола и сунул в карман.

— Работать, щенок! Или ты ты хочешь сказать, что уже все закончил?

***

Косте не работалось.

Он просто рисовал и думал. Рука сама скользила по листу — кончик кисти выписывал круги тушью и соединял линии, пока не изобразил что-то похожее на схему стандартногожертвенного круга: шестнадцать лучей, фокус в центре, по жертве на каждый луч — итого шестнадцать.

И сначала сир Блау прислал ровно шестнадцать монет. Потом дважды по шестнадцать, а сегодня — им прислали только четыре.

Четыре. Феникса.

На пергаменте один из другим появились четыре черных кружочка.

Шестнадцать — четыре, шестнадцать — тридцать два, тридцать два — четыре… Шестнадцать монет, лучей тоже шестнадцать, за его ученические работы им выдали кругляши раньше… значит, это за один заказ.

Рунный круг — шестнадцать жертв, шестнадцать жертв — шестнадцать монет, но почему дважды по шестнадцать?

Коста обмакнул кончик кисти в тушь и медленно обвел четыре кружочка ещё раз.

Один феникс. Два феникса. Три фе…

Жертва. Жертвы обычно умирают.

Богатые клановые сходят с ума по своему — и обычай класть две монеты, закрывая глаза мертвым, Коста видел в форте. Этот обряд он не понимал. Чем бы богатые не тешились, умершим все равно, а живым фениксы пригодились бы…

Шестнадцать жертв. По два феникса на жертву — если закрыть оба глаза… ровно тридцать два.

Кончик кисти стал скользить по листу быстрее и быстрее, рисуя линии…

Сейчас им прислали четыре. Этого хватит провести обряд на двоих… их с наставником — двое… и… Наставник сказал это — вызов.

— Мастер! — позвал Коста громко в приоткрытую дверь. — М-м-мастер!

— Чего тебе, малец? — эхом откликнулся Хо.

Коста сжал кисть пальцами.

— Род Блау… нам… нам не дали подорожных? Н-а-ам отказали в защите на две зимы, ведь правда?