Печать Раннагарра

— Я и не могу его создавать, — не прониклась доводами друга Оливия. — Он появляется, только когда Ястреб рядом.

Джедд помолчал несколько минут, о чем-то раздумывая, а потом выдал:

— Значит, вы вдвоем обладаете какой-то удивительной магией, которая проявляется, только когда вы вместе.

— Джедд, не выдумывай, — отмахнулась от него Ли. — Это, наверное, из-за проклятия. Я винн эль корро — избранная огнем дракона, поэтому огонь так на меня и реагирует. Мастрим промолчал, но, судя по выражению его лица, явно остался при своем мнении.

— А куда Касс пошел? — Джедд насторожено оглянулся в сторону выхода.

— Может, караулы выставить? — предположила Оливия, заметив вошедших в пещеру с пойманной дичью людей герцога. Поднявшись с места, девушка отправилась помогать им готовить ужин, чтобы отвлечься от творящейся в ее душе и голове сумятицы.

Все происходящее еще больше запутывало и сбивало ее с толку: и странный огонь, и поцелуи, и то, как смотрел на нее Ястреб, и это его «прости»… Он мучил ее своим раскаянием, заставляя сердце болезненно сжиматься в груди, а мысли затравленно метаться в поисках правильных ответов. Вопросов были сотни и… И ни одного ответа на них!

Дождь за стенами пещеры прекратился и из-за туч выскользнул сияющий шар луны. Он застыл серебряным зрачком в одной из прорезей каменного свода, и теперь казалось, на Оливию с высоты небес смотрит огромный светящийся глаз — «око Всевидящего», скрыться от которого было просто невозможно.

Насытившиеся и согревшиеся мужчины спокойно улеглись спать возле костров, укутавшись в просохшие плащи, а Ли, прижавшись щекой к спине дремавшего Джедда, не мигая смотрела на холодную луну, чутко прислушиваясь к звукам извне. Ястреб так и не появился, и его отсутствие по непонятной причине заставляло Оливию нервничать.

Несколько раз она порывалась встать, чтобы пойти в лес его искать, но, когда понимала как это будет выглядеть и что окажется с ним наедине — там, во влажной густой темноте — сердце трусливо начинало выбивать барабанную дробь и Ли, обреченно вздыхая, оставалась лежать на месте, не зная, чем себя успокоить, чтобы наконец уснуть.

Подхватив шкуру, на которой лежала, и перетащив ее ближе к огню, охотница напряженно уставилась на извивающееся в костре пламя, видя в его диком движении картины своей непростой жизни.

Неясный звук чьей-то приближающейся тяжелой поступи эхом заскользил по пещере, натянув нервы Оливии до безотносительного предела. Закрыв глаза, она задержала сбившееся дыхание, стараясь не шевелиться.

Ли не видела, но почему-то точно знала, что это вернулся Ястреб. Ощущала его каким-то звериным чутьем, как кошка, всегда узнающая своего хозяина по вибрации шагов. И то, что его мерцающий изумрудной зеленью взгляд сейчас устремлен именно на нее, она тоже чувствовала. Этот взгляд прожигал ей кожу, вызывал дрожь в руках и ногах, заставлял напрягаться каждую мышцу.

Зачем он так смотрит? Что ему нужно? Почему не оставит в покое?

Он оказался рядом так внезапно, что Ли безотчетно вздрогнула, когда мужчина, присев на землю, лег с ней рядом, закрыв ее спину от ветра своим горячим телом.

От него пахло холодной осенью, дождем и грозовой свежестью. По позвоночнику пробежала возбужденная волна, легкие судорожно сжались от нехватки воздуха, пульс стал истерично зашкаливать. На голову Оливии невесомо опустилась ладонь, ласково перебрав пряди ее коротких волос, затылка коснулись мужские губы — и мир взорвался…

Воздух оплавился желто-багряным сгустком, распадающимся на пылающие оранжевым безумством лепестки, руки и ноги опутали плети огня, зажгли кровь, заставив содрогнуться тело в жаркой агонии.

Охотница, тяжело задышав, резко развернулась, нос к носу столкнувшись с нависшим над ней мужем.

В секундном скрещении их взглядов застыла вечность, а потом вспыхнула пожаром, опаляющим лицо Оливии поцелуями: безумными, дерзкими, жгучими, ненасытными и страстными. Волна огня лизнула тела супругов, сбросив в разверзшуюся бездну, где не было ни паники, ни сожалений, ни мук совести — только извечное неугасимое пламя, алчно пожирающее их души и сердца.

Нетерпеливая рука Ястреба беспрепятственно забралась под одежду жены, жадно огладив упругий живот, плавный изгиб бедра, скользнув по ребрам, смяла нежную грудь.

Перед глазами Касса плыли алые круги. Воздух обжигал легкие и гортань. Запах вереска и мяты кружил голову, силуэты окружающего мира теряли очертания и цвет. Были только ее губы, как сладкое обещание; ее запах, как пьяный дурман; ее вкус — терпко-пряный, изысканный, тонкий; и она сама, въевшаяся под кожу ядовитой отравой. Смертельная зависимость — целовать этот нежный рот. Он не мог оторваться, не соображал, что делает, вжимаясь в нее бедрами, трогая руками, лаская языком. Чистое наслаждение, неутолимая, неудовлетворенная жажда. Когда пьешь, пьешь — и не можешь напиться. И от желания стать к ней еще ближе, почувствовать ее — теплую, обнаженную — под собой, ее руки на себе, себя в ней, в паху стало тесно.