Пеле. Я изменил мир и футбол

«Футбол продвинул имидж Бразилии, однако с его помощью удалось многое утаить, замаскировать, будто дымовой завесой, – сказала мне Дилма. – Мы хотели, чтобы Бразилия стала так же хороша в реальной жизни, как и на футбольном поле. Вот за что боролись я и мои товарищи.

Мы не были настолько известны, как Пеле, – продолжала она, – поэтому нам пришлось привлекать внимание людей другими способами.

Ну, теперь я стала президентом. И я все еще пытаюсь сделать Бразилию настолько хорошей, насколько она только может быть. – Она откинулась в кресле и улыбнулась. – Я это к тому – можете ли вы понять ту череду событий, которая привела меня на это место?»

Я рассмеялся. «Вот это как раз то, что нас сближает, – отвечал я. – Я постоянно размышляю о подобных вещах».

Глава четвертая США, 1994 г. Возрождение футбола

Я вышел на поле одетым в белый костюм и при галстуке всех цветов радуги, чувствуя прилив энергии и небывалое напряжение.

Почти девяносто четыре тысячи болельщиков оглушающе кричали, скандировали приветствия, размахивали флагами, ожидая в нетерпении начала финального матча Чемпионата мира 1994 года. Футбольное поле было заполнено солдатами, капитанами болельщиков и делегациями с гигантскими флагами всех двадцати четырех стран – участниц турнира. На одной стороне поля разминалась бразильская сборная, готовясь к своему первому после 1970 года чемпионату – нас отделял от него двадцатичетырехлетний период, целая вечность, по нашим меркам. На другой стороне поля были итальянцы. Это выглядело как матч-реванш после легендарного финала в Мехико, в котором играл я, и как очередная королевская битва между, возможно, двумя величайшими державами мирового футбола.

Но моя взволнованность имела мало отношения к командам. Нет, более всего меня занимало само место, где вот-вот должен был состояться финал этого Кубка мира: стадион «Роуз-боул» на юге Калифорнии.

«Дамы и господа, – прозвучали слова диктора, – с удовольствием представляем вам трехкратного победителя Кубка мира, человека, который значит для футбола больше, чем кто-либо другой из футболистов. Сегодня к нему присоединяется самая популярная исполнительница в мире. Прошу приветствовать – Уитни Хьюстон и великий Пеле-е-е!»

Мы с Уитни взялись за руки и побежали к центру поля, заливаясь смехом и улыбаясь друг другу. Добежав до средней линии, она передала мне мяч, находившийся до этого у нее, и я что было силы послал его в сторону трибун. Толпа сошла с ума.

Уитни вышла на помост, чтобы спеть, а я стоял там же в полной эйфории, все еще не в состоянии поверить в то, что видел вокруг. Величайший в мире вид спорта готовился дать величайшее представление в богатейшей стране мира. Какие-то двадцать лет тому назад никому и в голову не пришло бы, что такое возможно. Футбол становится популярным в Соединенных Штатах? Тогда вы скорее поверили бы в то, что Землю захватили марсиане.

Как все это могло случиться? Разумеется, благодаря упорной работе множества людей. И среди них – Мик Джаггер, Генри Киссинджер, Род Стюарт, два брата из Армении и американский магнат индустрии развлечений по имени Стив Росс, обладавший уникальным, целеустремленным, на грани безумия видением.

Ну и я, конечно.

Да уж, поистине сумасшедшая история!

Жизнь без футбола

К началу 1971 года, когда песни и кричалки мексиканских фанатов еще продолжали звучать в моих ушах, я был готов к тому, чтобы покинуть футбол – на этот раз навсегда. Мне был всего 31 год, но Дондиньо и профессор Маццеи давно предупреждали меня об опасности играть дольше положенного срока. Они говорили, что это может сказаться на моем здоровье, будет отнимать драгоценное время от общения с семьей и отвлекать меня от тех благоприятных возможностей, которых хватило бы на бо́льшую часть моей взрослой жизни. Другими словами, пора было налаживать свою жизнь без футбола.

По правде говоря, мое физическое состояние было отличным. Но после пятнадцати лет профессионального футбола я устал психически – особенно из-за всех этих поездок. Наш сын Эдиньо родился буквально через шесть недель после завершения Чемпионата мира 1970 года, и я стал чувствовать еще б́о́льшую тягу к дому. Мне было точно известно, что значит быть мальчишкой в Бразилии, и я был обеспокоен тем, что, если не буду больше времени проводить с ним, он собьется с пути. Между тем Розе чувствовала себя одинокой и неудовлетворенной условиями жизни, которые диктовались футболом и славой; приблизительно в то время она призналась в одном интервью, что жизнь в Сантусе, когда я был на выезде, для нее была «похожа на жизнь в клетке».