Пеле. Я изменил мир и футбол

Так началось мое долгое – я действительно имею в виду до-о-о-олгое – прощание. Вначале я, как и планировал, попрощался с бразильской национальной сборной. Но прежде команда захотела провести несколько специальных матчей в мою честь в Рио и Сан-Паулу. Я согласился, хотя у меня оставались некоторые сомнения относительно того, смогу ли я выдержать это. За редким исключением, я почти никогда не нервничал перед началом футбольных матчей, даже финальных игр чемпионатов мира. Я был так спокоен, что, признаюсь, часто пытался воспользоваться нервным состоянием других игроков, чтобы исполнить какой-нибудь обманный прием – как, например, тот удар с центральной линии во время матча с Чехословакией в 1970-м. Но на тех прощальных играх – иначе говоря, на матчах, организованных как коллективный дар в знак уважения, – я ощущал себя просто комком нервов. На самом деле не могу объяснить почему. Возможно, потому, что все внимание во время этих матчей было сконцентрировано исключительно на мне, а сами они не были настолько состязательны, чтобы мое сознание смогло сфокусироваться только на футболе. Какова бы ни была причина, я чувствовал себя как ребенок, ожидающий, принесет ли Санта-Клаус ему подарок на Рождество. Даже еще более странно: несмотря на обыкновенно хорошую память, я был настолько напряжен во время тех матчей, что ничегошеньки после них не помнил.

Тем не менее вырезки из газет того времени подтверждают, что эти прощальные матчи на самом деле имели место, включая завершающий матч с Югославией в присутствии ста восьмидесяти тысяч орущих болельщиков на (ну а где же еще?) «Маракане» в Рио. Игра транслировалась по всему миру – газеты сообщили, что в Севилье, Испания, были даже отменены бои быков, с тем чтобы люди смогли посмотреть матч по телевидению. На самом стадионе болельщики жгли файеры и махали белыми носовыми платками. Когда игра завершилась, я в последний раз снял свою футболку с десятым номером и сделал круг по стадиону, а следом за мной бежала группа футболистов-юниоров, которые, как мы предполагали, олицетворяет для Бразилии перспективное следующее поколение. Толпа кричала: «Fica! Fica!» – «Останься, останься!»

Их скандирование было лестно и одновременно явилось своего рода знаком будущих событий. Поскольку я уже однажды, в 1966 году, объявлял об «уходе» и потом менял свое решение, все были уверены, что это вновь будет моим очередным чудачеством. По сути, конечно, винить в этом мне надо было только себя! Позже совершалась масса попыток склонить меня к тому, чтобы я выступил на Кубке мира 1974 года, проведение которого намечалось в Западной Германии. Болельщики спрашивали меня об этом везде, где бы я ни был. На протяжении нескольких лет я не мог ни дать интервью средствам массовой информации, ни просто показаться на публике, не слыша этого вопроса. Некий юрист даже сделал в Бразильском федеральном суде заявление под присягой о том, что меня, поскольку я нахожусь «под юрисдикцией» Спортивной конфедерации Бразилии, можно по закону принудить играть за Бразилию! К счастью, суд его не поддержал. Новый глава ФИФА бразилец Жоао Авеланж постоянно напоминал мне о необходимости вернуться, а за несколько месяцев до игр Кубка мира 1974 года направил мне письмо, преданное им огласке, в котором призывал меня заблаговременно, до начала турнира, «пересмотреть» мое решение.

«Я уповаю, – писал Авеланж, – на то, что мы услышим от вас ободряющее слово, которое окрылит надежду и позволит ей расцвести во всей красе на тучных полях, приносящих плоды благодаря страстной приверженности бразильского народа тому виду спорта, в котором вы стали идолом».

Как лихо завернул! Не так-то просто было ответить на такое отказом! Загалло, мой друг и тренер с 1970 года, тоже просил меня передумать, говоря, что я как раз то самое недостающее звено, необходимое Бразилии в нападении. Поднимая уровень давления еще выше, новый глава военного правительства президент Эрнесто Гейсель публично заявил, что он хочет, чтобы я вернулся в национальную сборную. Я остался при своем решении, и тогда меня в Сантусе посетила родная дочь Гейселя. «Если вы будете играть в 1974-м, это будет иметь огромное значение для Бразилии и для моего отца, – сказала она. – Это принесет пользу стране».

Подобные обращения ко мне были очень лестны, но мой ответ оставался твердым: спасибо, нет. У меня были свои причины для ухода – и личные, и политические, как я уже говорил. Мне повезло сыграть в четырех чемпионатах мира, последний из которых был лучшим. В общей сложности на протяжении всей своей карьеры я забил семьдесят семь голов, выступая за бразильскую сборную – национальный рекорд, не превзойденный до сих пор. Я действительно иссяк. Представлять Бразилию было для меня великой честью, и я с удовольствием продолжил бы делать это с большой гордостью до конца жизни. Но не как игрок национальной сборной.

Выступая за сборную Бразилии, Пеле сыграл 92 матча, забив в ворота соперников 77 голов.