Пелопоннесская война

Когда сиракузяне, одураченные и злые, вернулись назад и обнаружили хорошо укрепившихся перед их городом афинян, они тотчас же вызвали противников на бой. Но афиняне не поддались на эту провокацию, и сиракузянам не оставалось ничего другого, кроме как расположиться лагерем на ночь. На следующее утро афиняне начали сражение. Половина их войска построилась в фалангу по восемь человек в глубину: правое крыло занимали аргосцы и мантинейцы, афиняне стояли в центре, а прочие союзники находились на левом фланге, которому больше всего угрожала вражеская конница. За ними, далеко в тылу, вторая группа афинян сформировала каре, в центре которого укрылись те, кто был занят в обозе. Эта часть войска оставалась возле лагеря в качестве резерва. Перейдя реку, афиняне атаковали, чем застали противника врасплох. Некоторые воины на ночь ушли домой, в Сиракузы, и теперь им приходилось спешно возвращаться и искать себе место в строю. Строй сиракузян и их союзников соответствовал афинскому по ширине, но был в два раза глубже; кроме того, у них имелась полуторатысячная конница, которой афинянам нечего было противопоставить. Чтобы как-то компенсировать этот недостаток, афиняне должны были построиться под углом к реке, используя ее как прикрытие для левого края своей фаланги, а правым краем упереться в болота. Такое построение практически исключало для вражеской конницы возможность охватить афинское войско с флангов. Чтобы сдержать всадников, афиняне также разместили по краям фаланги своих пращников, лучников и метателей камней. Несмотря на глубину сиракузской фаланги и доблесть отдельных ее воинов, превосходство афинян и их союзников в дисциплине и опыте решило исход битвы.

Разразившаяся в ходе битвы гроза с громом и молниями испугала сиракузян и, вероятно, надломила их боевой дух, в то время как видавшие виды афиняне отнеслись к ней спокойно. Вскоре аргосцы оттеснили назад левое крыло неприятеля, афиняне же отбросили сиракузский центр; боевая линия сиракузян была прорвана, и они вместе с союзниками обратились в бегство. У афинян была прекрасная возможность добиться решительной победы: если бы они перешли к агрессивному преследованию и нанесли врагу тяжелые потери, им, пожалуй, удалось бы окончательно подавить сопротивление Сиракуз или по крайней мере серьезно затруднить им оборону в случае осады города. Для этого была совершенно необходима конница, которая действовала быстрее гоплитов и могла преследовать противника на большей дистанции, но у афинян ее не было. Сиракузская же конница в этой ситуации сумела не допустить погони, позволив пехотинцам перестроиться и отправить сторожевой отряд в храм Зевса для охраны его сокровищ. Остальные сиракузяне отступили под защиту городских стен. Для афинян битва закончилась тактической победой без стратегического результата: Сиракузы устояли, сохранив волю и способность сражаться дальше, и нужно было каким-то образом принудить их к прекращению борьбы. Однако афиняне, вместо того чтобы сразу же приступить к осаде, установили на поле боя трофей победы, возвратили сиракузянам по договору о перемирии тела их павших воинов и похоронили своих погибших – 50 человек против 260 у неприятеля. После этого афиняне отплыли назад в Катану.

Фукидид объясняет отступление Никия тем, что стояла зима, а также необходимостью заготовить зерно, получить дополнительные деньги из Афин и других городов и, самое главное, ждать до тех пор, пока афиняне «не получат из Афин конницу и не соберут союзников в Сицилии, чтобы не терпеть от решительного превосходства неприятельской конницы» (VI.71.2). Современники Никия упрекали его в малодушии. Аристофан в своей комедии «Птицы», поставленной вскоре после битвы, отпускает шутку насчет медлительности Никия (640)[32], а Плутарх передает сложившееся в Афинах общее мнение: «пока он раздумывал, собирался и выжидал, оказался упущенным благоприятный для действий момент» (Никий 16.8).

Осторожность Никия ввиду отсутствия конницы не была лишена смысла, ведь отряды, занятые выкапыванием рвов и строительством осадной стены вокруг города, были бы не в силах противостоять нападениям сиракузской конницы, не имея прикрытия со стороны собственных всадников. Но исход войны часто решают соображения не только материального порядка. Демосфен, будучи гораздо более талантливым полководцем, полагал, что если бы зимой 415 г. до н. э. Никий действовал энергичнее, то сиракузяне, выйдя на битву, потерпев в ней поражение и оказавшись запертыми в окруженном со всех сторон городе без возможности послать за помощью, были бы вынуждены сдаться. И все же крайне маловероятно, что афинянам удалось бы возвести осадную стену без конной охраны, а пока стены не было, сиракузяне могли беспрепятственно посылать за подкреплениями и распоряжаться ими по своему усмотрению. Подводя итог, можно сказать, что Никий избрал верный план действий и осуществил его с большим мастерством, за что с точки зрения военной тактики он не заслуживает никаких упреков.