Добравшись до читального салона, где можно было отдохнуть и при необходимости написать письмо или записку, госпожа Бурделе усадила Мадлен, Эдмона и Люсьена за большой стол, сняла со стеллажа фотографические альбомы и положила перед ними. Свод длинного зала был богато декорирован золотом, а два монументальных камина в торцах надзирали за порядком, как часовые на посту. Картины – качества среднего, зато в изрядном количестве – притягивали взгляд богатыми рамами, а между колоннами, у каждой витрины, стояли майоликовые вазы с живыми растениями. Вокруг стола с журналами, газетами, бюварами и чернильницами размещались посетители. Дамы, сняв перчатки, писали письма на бумаге с вензелем торгового дома (все перечеркивали его одним взмахом пера). Мужчины читали газеты, удобно устроившись в креслах, многие просто бездельничали, пока жены бегали по отделам, молодые дамы поджидали любовников. Стариков-родителей оставляли, как зонты в гардеробе, чтобы забрать перед уходом. Они расслаблялись, рассеянно глазея на галереи и залы и вслушиваясь в далекий гул голосов, поднимавшийся к потолку.
– Какая неожиданная встреча! – воскликнула госпожа Бурделе. – Я вас не узнала.
Она обращалась к даме, прятавшей лицо за газетой. Это была мадам Гибаль. Нечаянная встреча определенно ее раздосадовала, но она мгновенно овладела собой и сказала, что поднялась немного отдохнуть. На вопрос: «Вы пришли за покупками?» – мадам Гибаль ответила, приняв томный вид и скрыв за приопущенными веками хищный блеск глаз:
– О нет, совсем наоборот. Хочу вернуть разонравившиеся портьеры, но в отделе столько народу, что к прилавку не пробраться. Знаете, механизм возвратов очень удобен. Раньше я никогда ничего не покупала, теперь же время от времени поддаюсь искушению.
В действительности госпожа Гибаль возвращала четыре вещи из пяти, и ее уже взяли на заметку почти все продавцы. Она вечно проявляла недовольство, много дней держала купленные вещи у себя, после чего сдавала их назад.
Госпожа Бурделе вернулась к детям, чтобы разъяснить им, что изображено на фотографиях, и ее собеседница вздохнула с облегчением: все время разговора она не сводила глаз с дверей салона. Появились граф де Бов и Поль де Валаньоск. Граф, якобы собравшийся показать молодому человеку новые отделы «Дамского Счастья», перемигнулся с мадам Гибаль, и она как ни в чем не бывало вернулась к чтению.
– Кого я вижу, Поль! – произнес чей-то голос за спиной у мужчин. Это был Муре, инспектировавший разные службы. Они обменялись рукопожатиями, и он спросил: – Неужто госпожа де Бов оказала нам честь?
– Увы, нет! – Граф покачал головой. – Она недомогает, нет-нет, ничего серьезного, и ужасно сожалеет, что не может быть здесь!
Де Бов сделал вид, будто только что увидел мадам Гибаль, снял шляпу и подошел поздороваться. Муре и Валаньоск поприветствовали ее издали. Она разыграла удивление, но Поля это не обмануло, он понимающе улыбнулся и рассказал Муре, что они с графом случайно встретились на улице Ришельё, тот сначала попытался не узнать его, но потом передумал и потащил молодого человека в «Счастье», сказав: «Это обязательно нужно увидеть!» Де Бов уже год тратился на эту даму, она никогда ему не писала, а встречи назначала в общественных местах – музеях, соборах или магазинах.
– Полагаю, они каждый раз меняют отель, – шепнул Валаньоск. – В прошлом месяце граф совершал инспекционную поездку, писал жене каждые два дня, из Блуа, Либурна, Табра, но я голову даю на отсечение, что видел его в Батиньоле входящим в меблирашку… Только взгляните, до чего хорош этот образцовый чиновник! Старая Франция, друг мой, старая Франция!
– А что твоя женитьба? – спросил Муре.
Поль ответил, не сводя глаз с графа:
– Тетка пока жива… – И вдруг воскликнул торжествующим тоном: – Ты заметил, заметил? Он наклонился и передал ей листок с адресом. Ужасная женщина – соглашается с таким добродетельным и беззаботным видом, что я просто диву даюсь… Чудны́е дела у тебя творятся!
– Эти дамы не у меня, а у себя, друг мой! – с улыбкой поправил его Муре. – Любовь подобна ласточкам, она приносит магазинам удачу. Девицы и дамы, «случайно» встречающиеся в «Счастье» с любовниками, создают особое настроение и разогревают публику.
Он подвел бывшего однокашника к двери салона, отсюда открывался вид на центральную галерею и анфиладу залов. За их спинами судорожно скрипели перья, шуршали газеты, какой-то старый господин уснул над «Монитёр», граф де Бов изучал картины, двигаясь вдоль стен с очевидным намерением «потерять» в толпе будущего зятя. И только госпожа Бурделе развлекала детей, вещая слишком громко, как захватчик в покоренной стране.
– Видишь, они и впрямь