Пендервики весной

После четвёртого или пятого «пожалуйста» Бетти сдалась – они разложили «Отелло» на полу, и вскоре комната наполнилась клацаньем фишек, переворачиваемых с чёрной на белую сторону и обратно. Потом в столовой заговорили родители – негромко, но всё же голоса доплывали через прихожую. Сначала голос мистера Пендервика:

– Я тебе не рассказывал про одного самовлюблённого индюка по имени Нейл-Не-Помню-Как-Дальше, с которым Клер некоторое время встречалась в университете? Он постоянно говорил про Гарсиа Лорку и цитировал его стихи, и это всегда звучало так, как будто Лорка – его друг-приятель. А когда я, не выдержав, напомнил ему, что Гарсиа Лорка вообще-то умер несколько десятков лет назад, он спросил, что я хочу этим сказать… Что, Ианта? Почему ты так на меня смотришь?

– Я правильно понимаю, что Оливер напомнил тебе этого Нейла?

– М-м, пожалуй.

– А чем?

Бетти подтолкнула Бена и приложила палец к губам, чтобы он потише клацал фишками. Кажется, сейчас будет что-то важное.

– Рембо, видите ли! Ха! А до этого Оливер мне сообщил, что невозможно постичь кино без глубокого понимания Жана Ренуара. И предложил мне взять в прокате «Великую иллюзию»[67] и посвятить выходные просмотру и обсуждению этого фильма. – Мистер Пендервик застонал. – Он что, волочится за нашей Розалиндой?

– Я не знаю, волочится или нет, но мне кажется, последние лет полтораста этим выражением никто ни разу не пользовался. Мартин, что на тебя такое нашло?

– Eheu fugaces, Postume, Postume, labuntur anni[68], – ответил он. – Чувствую себя глубоким стариком.

– Ты не старик, дорогой, на каком бы языке ты это ни повторял.

– Хм-м. Может, это Рози за ним волочится?

– Я не знаю, Мартин. Но он, конечно, очень привлекательный юноша.

– Ианта!

– Да, это так. Что-то есть в нём такое… скулы, наверное. Я просто констатирую факт.

Мистер Пендервик опять застонал, ещё громче, чем в первый раз.

– А нельзя нам вернуть Томми с его нормальными скулами? Как же мне не нравятся все эти перемены.

– Бедный мой муж, тебе придётся привыкать к переменам. У Розалинды может появиться ещё много парней, прежде чем она остановит свой выбор на ком-то одном, и потом со всеми остальными твоими детьми будет происходить то же самое.

– Это меня убьёт. Я не готов думать о потенциальных зятьях.

– И очень хорошо, потому что ни одна из твоих дочерей пока что не готова думать о потенциальных мужьях. Мартин, прошу тебя, успокойся.

– Но просто этот Оливер…

– Тсс! – прервала его Ианта. – Он наш гость. Кстати, где мы его сегодня положим? Можно было бы постелить ему на диване у нас в кабинете, но там все уже застелено твоими ботаническими образцами.

– Для этого мне и нужен кабинет, я же ботаник! А Оливер пускай поспит на диване в гостиной. Авось это немножко охладит его пыл.

Бетти пониже наклонила голову, пряча от Бена улыбку. Теперь она чувствовала себя не так ужасно из-за Оливера – раз папа и Ник относятся к нему точно так же, как она.

– Значит, Оливеру отдаём диван в гостиной, – согласилась Ианта. – А Джеффри где разместим, когда он завтра приедет? Мы собирались положить его в Розалиндиной комнате, но Розалинда теперь дома… Думаю, можно попросить Бетти временно перебраться к Лидии, на кровать для большой девочки, а Джеффри поспит у Бетти. Мне кажется, она не будет возражать.

Бетти точно не будет возражать! Ей бы не понравилось, если бы Оливер спал на её кровати, но Джеффри – да сколько угодно.

– Вот Джеффри мне нравится, – сказал мистер Пендервик. – Я бы даже пристроил специально для него отдельную комнату. Но если в эти выходные появятся ещё какие-нибудь юноши, предупреждай их сразу, что им придётся спать в гараже.

Видимо, разговор родителей на этом закончился – больше Бетти ничего не услышала. Слушал ли Бен, она не знала, но когда она посмотрела опять на игровое поле, ей показалось, что белые фишки на нём загадочным образом размножились.

– Жульничаешь? – спросила она, поскольку белыми играл Бен.

– Пендервики не жульничают. – Он перевернул поле, и фишки раскатились по полу. – Ну, может, самую чуточку. Давай ещё раз.

– Ладно, только чур этот будет последний. Я хочу ещё поиграть на пианино.

– Бетти, кто такие зятья?

Значит, всё-таки слушал.

– Тот, кто женится на Розалинде, или на Скай, или на Джейн… или на мне, наверное, – будет приходиться папе с мамой зятем. И тебе тоже.

– А если он мне не понравится?

– Всё равно будет зятем. Вот как дядя Туррон женился на тёте Клер – и теперь он всем нам зять.

Бен не помнил времён, когда дядя Туррон не был женат на тёте Клер. Но дядя Туррон – он и есть дядя Туррон, большой и любимый, папа Энама и Марти. И никакого ужаса в этом нет. А тут совсем другое дело.

– Что, и Оливер тоже может оказаться зятем?

– Надеюсь, не окажется. Знаю, знаю, что он тебе понравился – вон как ты рвался с ним в ресторан и слушал про кино.

– Ну, сначала мне показалось, что да, а потом он дал мне вот это. – Бен достал из кармана пятидолларовую купюру. – Перед тем как они все ушли, он отвёл меня в гостиную.

– Это я видела, – кивнула Бетти. – А что он хотел?