Пендервики весной

– Нет, неправда, балда балдущая. Не собираюсь я губить твой торт.

Торт был вкуснейший. И всё остальное на столе тоже. Беттины деньрожденные подарки – чудесные. Пришёл Томми, и все радовались тому, как Томми и Розалинда внимательно друг друга отслеживают, при этом делая вид, что не замечают. И всё-таки всем было грустно – а как ещё могло быть, если Ник уже сложил вещи и сразу после торта должен был ехать? Бетти старалась бодриться. Все старались бодриться. Лучше всех старались бодриться миссис Гейгер и Джейн – они перебрасывались глупейшими шуточками. Томми был на высоте – смеялся глупейшим шуточкам и обнимал свою маму за плечо каждый раз, когда она начинала плакать. Только у Бена не получалось бодриться: за ужином, а потом за тортом он то и дело всхлипывал, даже не скрываясь.

В самом конце вечера, когда сонная Лидия от усталости уже вываливалась из своего высокого стула, Бетти смотрела, как Ник не спеша обходит Пендервиков, всех по очереди, – обнимает, даёт себя обнимать, подставляет плечо всем, кому требуется на этом плече поплакать. С Беном он пробыл долго, сидел рядом с ним на корточках, что-то тихо говорил. Сейчас Джейн, подумала Бетти, а дальше она сама, Бетти, – но только она не хочет с ним прощаться, может, она просто выскользнет в сад и никто её не отыщет среди вечерних теней. А Ник не заметит. В конце концов, Пендервиков вон сколько.

Ага, как же, не заметит.

– Опять убегаешь? – Он настиг её за углом дома.

– Нет, – ответила она. – Да.

– Ты не успеешь соскучиться, как я уже вернусь и начну опять тебе досаждать.

– Да, – сказала она. – То есть нет, Ник, ты мне не досаждаешь.

– Досаждаю, ещё как! А сейчас послушай меня. Хочу перед отъездом выдать тебе кое-какие задания.

– Выбрать вид спорта.

– Выбрать вид спорта, так. – Он одобрительно кивнул. – И ещё. Я хочу, чтобы в этом доме была собака – до того, как я приеду в следующий раз. Задолго до того.

В смятении она вскинула на него глаза.

– Я пока ещё не готова, ты же знаешь.

– Но ты уже гораздо ближе.

Бетти попыталась обдумать его слова, а потом слова, которые ей сказала сегодня Скай.

– Ник, Скай говорит, я не виновата, что Пёс умер.

– Разумеется не виновата. Откуда ты вообще такое взяла? – Он покачал головой, не веря. – Так вот, скоро ты будешь готова к тому, чтобы завести новую собаку, уже близко. Бен давно к этому готов. А Лидии не повредит, если часть внимания будет направлена не на неё. Беттик, ты не обязана любить новую собаку так же сильно, как ты любила Пса. Ты вообще не обязана её любить. Просто пусть она у вас живёт.

– Я не знаю.

– Подумай об этом. Обещай мне, что подумаешь.

– Обещаю.

– И чур больше не убегать. Тоже обещай.

Бетти плакала уже так, что не могла сказать ни слова, но Ник кивнул, будто ответ его устраивает. Когда он целовал её в щёку, Бетти зажмурилась, она не могла смотреть, как он уходит.

Спустя несколько минут её отыскала Розалинда, села рядом, терпеливо дождалась, когда иссякнут слёзы, и спросила:

– Бетти, Ник тебя нашёл? Попрощался с тобой?

– Да. И сказал мне, чтобы я не убегала.

– Хороший совет. И как ты – не будешь убегать?

– Не буду. – Тут Бетти заметила на руке у сестры написанные шариковой ручкой слова (которых там раньше не было) и потянула вверх Розалиндин рукав, чтобы получше рассмотреть. – «Не ошибись». Это Ник тебе написал?

– Он сказал – или это, или «Дорогой Томми, я тебя обожаю, вернись ко мне».

– Но ты же хочешь, чтобы Томми к тебе вернулся, да?

– Да. Да, хочу. Но я ведь не знаю, чего он хочет! Поэтому я решила, что лучше мне не кричать так уж прямо в лоб о моём обожании.

– Эм-м, Рози… – Бетти строила сестре гримасы, означавшие «Тише!» – но, кажется, она строила их недостаточно хорошо, потому что голос Розалинды звучал как звучал и тише делаться не собирался.

– С одной стороны, – Розалинда взмахнула правой рукой, – я не знаю, как он себя поведёт, и не хочу давить на него, но с другой… – Розалинда отвела левую руку в сторону и уставилась на неё в задумчивости, по-прежнему не замечая никаких сигналов, – не хочу держаться слишком холодно и отстранённо: это может его оттолкнуть.

Отчаявшись вразумить Розалинду намёками, Бетти помахала человеку, который к ним приближался, и громко сказала:

– Привет, Томми.

Ни разу в жизни Бетти не видела, чтобы её сестра краснела вот так, в одну секунду и до кончиков ногтей. И никогда не видела на её лице такого особенного выражения, в котором перемешались гордость, смущение и несомненная, неподдельная любовь.

– Привет, Бетти, – ответил Томми, и у него на лице тоже появилось какое-то новое выражение: поровну надежды и осторожности. – Привет, Рози, мне надо домой, проводить Ника и побыть какое-то время с родителями, но, может, позже мы могли бы с тобой поговорить?

– Ну, может, и могли бы, – сказала Розалинда, отчаянно пытаясь перестать краснеть.

– Не «может, и могли бы»! – крикнула Бетти, когда надежда на лице Томми сменилась разочарованием. – Она не то имела в виду!

– А что она имела в виду? – спросил он.

– Не ошибись, – прошептала Бетти сестре.