Пепел революции

Двойная ловушка. Сказать свою настоящую фамилию, значит, через мгновение в Москве узнают о нем и тогда ему крышка. Соврать особого резона нет потому, что Колков уже рассказывает, какого цвета панталоны были у его матери, когда он был маленьким. Насчет звания тоже не так просто. Такой солидный человек, как он, должен быть ниже есаула, поскольку не знал военного задания, но для его почтенных годов это было как минимум странно.

— Я не военный. Должен был сопровождать сотню и агитировать казаков переходить на нашу сторону. А зовут меня Фадеев, Николай Егорович.

Откуда он придумал это имя, он не имел ни малейшего представления.

— Ну хорошо, проверим. Сколько у вас сил высадилось на Кубани?

Ну, это было просто. Большевики, он был уверен, уже при посадке личного состава на корабли, знали численность и вооружения не хуже, чем штаб Врангеля.

Кильчевский подробно рассказал, что знал, стараясь не преувеличивать и не фантазировать. Рассказал о количестве сабель и шашек, пулеметов, орудий, транспортных и военных кораблях.

— Много казаков вы смогли убедить перейти на вашу сторону?

— Наша сотня не достигла тут особых успехов, немногих, десятка три. Он рассказал, что видел сам, а переход людей на их сторону можно было приписать его, как агитатора, что ложилось в канву легенды.

— Что вы делали в доме со своим есаулом? Спиртом от вас не пахнет. Всю ночь шел бой, вы его не слышали? Перед атакой наши разведчики обыскали дом, он был пуст, а после, как-то два человека там оказалось.

— Мы решили залезть туда и посмотреть, чем поживиться, а когда начался бой, было уже поздно. Мы с есаулом под конец боя рассорились и подрались, и ваши солдаты нас нашли на полу.

— В это можно поверить. Только ваш есаул немного помешался, все рассказывает о каких-то сказках, о Боге и зазеркалье. О каком-то козленке, который тигр. Это он о чем?

Значит, его допрашивают, но не слишком верят. Ну правильно, кто бы поверил в такой бред. А может, Колков и сам немного повредился умом, после такой-то ночки это неудивительно.

— Ничего не могу сказать. Он опиума слишком много курит и самогона пьет, несколько раз срывался во время похода, пытался атаковать зеленых драконов. Да и по голове я его прилично приложил, может и поехала крыша.

— На любителя спирта он не похож, — подозрительно откликнулся комиссар, не сводя с Кильчевского темных глаз.

Вдруг где-то невдалеке бухнуло орудие и затараторил пулемет, ему немедленно ответили одиночные ружейные выстрелы и крики.

— Смотрите-ка, ваша сотня не успокоится, молодцы. Решили отбить вас с есаулом. Храбрые казаки. Главное, молитесь теперь, чтобы они с подкреплением не пришли, а то придется мне в целях необходимости пустить вам пулю в лоб.

Они втроем, считая и конвойного, несколько минут напряженно вслушивались в шум боя, наконец, судя по командам, красные послали на отражение конный отряд и звуки постепенно стали удаляться.

— Вот и хорошо, — удовлетворённо потер руки комиссар. Ваши отступили, если у них хватит ума, они уже бегут к своим, в Ахтари, чтобы спастись. Продолжим разговор.

— Простите за дерзость. Ведь все равно мне уже все равно и меня расстреляют. Расскажите, как там продвигается кампания против поляков.

Комиссар с нескрываемым удивлением уставился на него, а конвойный от изумления даже снял с плеча винтовку.

— А вам-то что? Хотите узнать, как дела у ваших друзей-панов?

— Я, товарищ комиссар, патриот России, и чтобы там не происходило, всегда желаю моей Родине только побед. Так и сейчас, я надеюсь, что Советская Россия разобьет этих высокомерных панов. У нас в Крыму, знаете ли, новости из-за Перекопа особо не поступают, слышим какие-то глухие слухи о войне, но не более.

— Ну все пока продвигается успешно. У нас есть замечательный командир, Тухачевский. Он очень умный человек и ведет нас к победе. Думаю, осенью займем всю Польшу, и Мировая революция перебросится в Германию и Венгрию. Наши уже на подходе к Варшаве, еще пару недель, и все закончится.

— Я рад, правда. Пусть гражданская война между нами, русскими, не мешает победе над поляками.

— Не возражаете, если я вас буду звать Евгений Яковлевич?

Кильчевский машинально мотнул головой, и только потом все понял. Затуманенный побоями и обезболивающими разум не сразу понял, что к чему.

Они знают, кто он. И этот комиссар просто вел с ним игру, рассеивая внимание и пытаясь найти подтверждение личности пленного. Кильчевский думал, что манипулирует он, а на самом деле манипулировали им и он попался, как мальчишка, без всякой магии и чар.

Комиссар встал и подошел к телефонному аппарату на столе. Дозвонился куда-то и проговорил в трубку:

— Да, это он. Почти наверняка. Очень сильно избит, но очень похож и пару раз прокололся со своей легендой. Сколько? Хорошо, мы пока тут, посылайте быстрее, у нас еще свои дела есть.

Впервые за все время комиссар улыбнулся.

— Ну, теперь, Евгений Яковлевич, я тебя сдаю другому человеку, очень важному, который и будет решать твою судьбу. У меня, извини уж, другие дела, ты попался случайно, но очень кстати.